Командование группой армий «Юг», с апреля 1944 года называвшейся группой армий «Северная Украина», Манштейн передал Моделю, который совсем недавно — с января — стал командующим группой армий «Север», но уже получил звание фельдмаршала: в возрасте пятидесяти трех лет он был самым молодым фельдмаршалом в Германии после Роммеля. В тот же день, когда уволил Манштейна, Гитлер убрал с поста командующего группой армий «Южная Украина» Клейста, которого войска Конева и 2-го Украинского фронта генерала Родиона Малиновского заставили ретироваться в Румынию. Его место занял жестокий, грубый и непопулярный в армии Фердинанд Шёрнер. Клейст впоследствии так высказывался о складе ума Гитлера: «Это компетенция скорее психиатров, а не генералов». Тем не менее в Нюрнберге он гнул одну и ту же линию: «Я был всего лишь солдатом, и не мое дело заниматься психоанализом. Он был главой государства, и для меня этого было достаточно»[1276]. Клейст утверждал, будто еще в декабре 1943 года предлагал Гитлеру оставить пост верховного главнокомандующего, а 29 марта 1944 года между ними произошла «серьезная ссора» и, «когда фюрер закричал на меня, я закричал на него вдвое громче». Так это было или не так, но Клейст отметил в характере фюрера еще одну интересную деталь, на которую обращали внимание и другие деятели в его окружении, а именно: «Проговорив с ним два часа, вы приходите к убеждению, что вам удалось его убедить в чем-то, но он опять начинает все сначала, словно вы еще не сказали ни слова»[1277]. Такая самоуверенность и эгоцентризм, возможно, и были полезны Гитлеру, когда он становился фюрером, но сослужили плохую службу и его стране, и ему самому в мировой войне, которую его противники вели более успешно на основе коллегиальности, а не диктатуры.
Классическим примером разрушительного характера такой самонадеянности является концепция «укрепленных районов», сформулированная Гитлером 8 марта 1944 года. В соответствии с его приказом, войска должны не отступать (даже если сохраняют линию обороны), а защищаться в занятых ими городах и поселках при поддержке люфтваффе до тех пор, пока к ним не придут на помощь:
«Укрепленным районам предназначается исполнять функции крепостей прошлого. Командующие немецкими армиями могут таким образом позволить войскам оказаться в окружении, с тем чтобы отвлечь на себя как можно больше сил противника. В таком случае они также сыграют свою роль в создании предпосылок для успешных контрнаступлений… Комендантами укрепленных районов необходимо назначать самых жестких и стойких людей, по возможности в ранге генералов».
Эта стратегия, конечно, была вынужденной, и она, кроме того, запрещала войскам в случае краха всего фронта покидать непригодные для обороны участки и сохранять костяк армии. Такие методы, возможно, оправдывали себя в Средневековье, но в современной войне они оборачивались окружением больших контингентов войск, что русские в полной мере испытали на себе в начале операции «Барбаросса» три года назад. Инициатива фюрера была лишь на руку советским стратегам.
В апреле 1944 года, когда у люфтваффе на Восточном фронте оставалось только пятьсот боевых самолетов (и тринадцать тысяч у советских военно-воздушных сил), генерал Ф. Толбухин очистил от немцев Крым, а 19 мая пал Севастополь, где вермахт потерял почти сто тысяч человек[1279]. Еще в январе русские войска достигли Днепра, а к апрелю форсировали Днестр и Прут, вошли в Румынию и Польшу, угрожая границам Венгрии. 10 апреля была освобождена Одесса. Весной 1944 года, и особенно после дня «Д», Гитлер окончательно утерял способность влиять на события на Восточном фронте, требуя от командующих лишь одного: «стоять насмерть». «Его изрядно поредевшие армии старались изо всех сил удерживать фронт протяженностью 1650 миль, — писал Макс Гастингс. — В центре на дивизию, насчитывавшую в среднем две тысячи человек, приходилось шестнадцать миль фронта. В период между июлем 1943 года и маем 1944-го Германия потеряла в России сорок одну дивизию, почти миллион человек между июлем и октябрем 1943 года, 341 950 человек между мартом и маем 1944 года»[1280]. И это была лишь прелюдия катастрофы, обрушившейся на группу армий «Центр» с началом операции «Багратион», которая относится к числу самых решающих военных кампаний в истории.
Мощнейшее русское наступление, приуроченное к тому времени, когда рейх все свое внимание обратит на Нормандию, началось в четверг 22 июня 1944 года, в день третьей годовщины «Барбароссы». Кодовое название операции придумал сам Сталин в память о своем земляке — грузине, великом маршале Петре Багратионе, герое войны 1812 года. Наступление поддерживал ураганный огонь артиллерии: на каждой миле 350-мильного фронта между Смоленском, Минском и Варшавой стояло по четыреста орудий. Операцией «Багратион» Сталин намеревался сокрушить группу армий «Центр» и открыть путь на Берлин. Войска 3-го и 2-го Русского[1281] и 1-го Белорусского фронтов обладали практически полным превосходством в воздухе: значительная часть люфтваффе была переброшена на запад для отражения натиска союзников и ударов их бомбардировочной авиации. Рокоссовский очень удачно использовал фактор внезапности: 24 июня танки и орудия его 1-го Белорусского фронта неожиданно вышли из северных топей Припятских болот, считавшихся непроходимыми для тяжелой техники: советские инженерно-саперные части проложили по ним деревянные мостки[1282].
За несколько дней была выведена из строя почти вся 3-я танковая армия. В растянутой немецкой обороне образовалась брешь в двести пятьдесят миль шириной и сто миль глубиной, и уже 25 июня русские вернули Витебск, а 3 июля — Минск, окружив и взяв в плен 300 000 солдат и офицеров. Гитлеровские «укрепленные районы» — Могилев, Бобруйск и другие — советские войска просто обходили, оставляя их на попечение резервных частей, подобно тому как американцы захватывали острова в Тихом океане. К 3 июля русские продвинулись на двести миль от первоначальных позиций наступления. Группа армий «Центр» перестала существовать, и между группами армий «Юг» и «Север» открылся огромный зазор. Для Германии операция «Багратион» закончилась трагедией, которую многие считают «одной из самых тяжелых в истории войн»[1283]. Ее стратегическое значение трудно переоценить. «Даже после высадки союзников в Нормандии, — писал Макс Гастингс, — немцы несли в четыре раза больше потерь в России, чем на Западе»[1284].
Тем не менее, несмотря на изнурительные бои, недостаток вооружений, слабую воздушную поддержку и численное превосходство русских войск, группа армий «Центр» могла уцелеть, если бы ей не мешали алогичные тактические соображения Гитлера вроде концепции «укрепленных районов». Посещал бы фюрер почаще фронтовые позиции, он сам убедился бы в том, насколько губителен для немецкой обороны его приказ №11, требовавший «в случае прорыва удерживать укрепленные пункты в глубине сражений», что еще больше изматывало передовые линии немцев и предоставляло противнику возможности для новых прорывов.
По распоряжению фюрера группа армий «Центр» фельдмаршала Эрнста Буша (1,2 миллиона человек) была передана фельдмаршалу Вальтеру Моделю (уже прозванному «пожарным Гитлера»), продолжавшему командовать и группой армий «Северная Украина», но и он уже не мог остановить натиск русских войск. К 10 июля в окружении оказались двадцать пять из тридцати трех дивизий группы армий «Центр», и лишь немногим частям удалось выбраться из «мешка». Операция «Багратион» не случайно началась в день третьей годовщины «Барбароссы»: уничтожение группы армий «Центр» во многом повторило судьбу русских армий на начальной стадии «Барбароссы», когда их «укрепленные пункты» молниеносными захватами брали в клещи мобильные немецкие механизированные войска. Операция «Багратион» длилась шестьдесят восемь дней, и каждый день немцы теряли в среднем 11 000 человек. Русские нанесли вермахту удар в «солнечное сплетение», завладев Белоруссией и открыв пути в Восточную Пруссию и Прибалтику. Для России 1944 год стал annus mirabilis, как для британцев 1940-й. За время операции «Багратион», по советским данным, немцы потеряли 381 000 человек убитыми, 384 000 ранеными и 158 000 пленными. Русские войска уничтожили или захватили две тысячи танков, 10 000 орудий и 57 000 грузовых и других автомобилей[1285]. Как бы ни восхвалялось поражение, нанесенное немцам союзниками в Фалезском «котле», победа русских над группой армий «Центр» была вдесятеро грандиознее, хотя о ней на Западе известно, пожалуй, только военным историкам.
1281
B Белорусской наступательной операции («Багратион») участвовали войска 1-го Прибалтийского, 3-го, 2-го и 1-го Белорусского фронтов.