Он поднял трубку и набрал номер.
– Дежурный! Как арестованный? Давай, его ко мне.
– Есть, товарищ капитан.
Раздался телефонный звонок. Он поднял трубку и приготовился к докладу, но неожиданно для себя услышал голос медсестры Веры:
– Здравствуйте, товарищ капитан! Это Вера из госпиталя. Как ваше здоровье? Вот сижу, жду, а вы все не приходите.
– Извините, Вера, но я очень занят. Я хорошо помню свое обещание, так что, ждите…
Девушка положила трубку.
«Зачем она позвонила? – подумал он. – Сейчас прокачаю эту тему».
Он закрыл глаза, стараясь представить образ девушки. Он хорошо помнил, как она осторожно ступая, вошла е нему в кабинет, как налила в стакан воды и поставила его перед Александром.
«Вот разгребу дела и непременно загляну в госпиталь. Хорошая девушка», – подумал Костин.
В кабинет завели Коновалова. Арестованный был бледен и, похоже, сильно напуган.
***
Лесник поднялся с лавки и, отодвинув в сторону занавеску, посмотрел на улицу. Час назад у него произошла первая встреча с Художником. Обменявшись паролем, они долго смотрели друг на друга.
– Ну, что – Художник? – обратился к нему Лесник. – Долго будешь молчать, и рассматривать меня, как бабу?
– А ты, как хотел? Думаешь, что я должен был броситься тебе на шею? Здесь все по-другому, здесь любая ошибка – смерть.
Лесник засмеялся.
– Вы здесь все такие напуганные, Художник или только ты? Меня пугать красными не нужно, я не первый день замужем.
– А я, тебя и не пугаю, Лесник. Жизнь тебя сама напугает так, что мало не покажется.
Художник, присел на лавку и, достав из кармана папиросы, закурил.
– А теперь слушай меня внимательно, Лесник. Это приказ. Остаетесь здесь до начала операции. О начале ты узнаешь от человека. Он найдет тебя….
– Что за человек?
– Я его не знаю, – ответил Художник. – Пароль прежний…
В комнату вошел Гаврилов и посмотрел на Лесника, ожидая от него команды.
– Проводи гостя, – произнес Лесник, – засиделся он у нас.
Гаврилов посмотрел на Феоктистова и сплюнул на пол. Ему не понравилось, что тот обращается к нему словно к слуге. Художник встал с лавки и молча, направился к двери. Они вышли во двор и направились к «Виллису», который стоял в конце улицы. Гаврилов на секунду остановился и, прикурив папиросу, направился вслед за Художником.
– Что не нравится мне ваш командир, – как бы, между прочим, произнес гость, обращаясь к Гаврилову, – слишком самоуверенный. Такие нахрапистые, как показывает практика, долго не живут. Это так или мне показалось?
– Согласен, – тихо ответил Гаврилов. – Он мне тоже не нравится…. Однако, начальству он нравится.
– Ладно, бывайте, – произнес Художник и, взглянув на сопровождающего, забрался в «Виллис».
Машина тронулась и, подняв облако пыли, быстро скрылась за пригорком. Гаврилов бросил окурок на землю, придавил его сапогом. Он вошел в дом и сел на табурет.
– О чем говорили? – поинтересовался у него Лесник.
– О погоде и посевных, – со злостью ответил Гаврилов. – Может тебе рапорт еще написать, о чем мы говорили?
Резкий и хлесткий удар в челюсть сбил его с табурета на пол. Он хотел подняться с пола, но несколько сильных ударов ногой, заставили его прижаться к полу и закрыть голову руками.
– Запомни одно – здесь я командир! Усвоишь – хорошо, нет – убью.
Гаврилов тихо застонал. Видимо один из ударов ногой угодил ему в почку, и сейчас его тело сковала резкая боль. Лесник ухмыльнулся и молча, вышел из дома.
«Сволочь, – подумал Гаврилов, – погоди, я еще с тобой разберусь. Два медведя не живут в одной берлоге».
***
Ночью снова был выход немецкой рации в эфир. Радиограмма была короткой, и связистам СМЕРШ не удалось запеленговать точку выхода рации в эфир. Утром Костину позвонил полковник Носов и сообщил о выходе немецкого радиста в эфир.
– Как у тебя? – поинтересовался он у Александра.
– Держу засаду. Пока пусто, товарищ полковник, – ответил Костин.
– Ищи, Костин, ищи! Они где-то рядом с тобой, – произнес полковник и положил трубку.
Александр посмотрел на часы, они показывали начало двенадцати ночи. Позвонив дежурному по комендатуре, он попросил его доставить арестованного Коновалова к нему. Прошло минут пять, и в кабинет ввели арестованного. Ночной подъем был для него, похоже, полной неожиданностью и он был в полной растерянности.
– Присаживайся, – предложил ему Костин и указал рукой на стул. – Сейчас я тебе задам несколько вопросов и оттого как ты на них ответишь, будет зависеть – доживешь ты до утра или нет. Ты меня понял?