Я медленно приближался к «Короне». Пьяные рожи подозрительно смотрели на меня. Запах блевоты, пота и разлитого вина перекинулся на другую сторону улицы.
Огромными усилиями воли я прогнал от себя и образ лейтенанта, раздевающего Верку, и образ красивой венгерки, плутовски оглядывающей свои жертвы.
Пусть грязные люди валяются в этих вонючих ямах. Сколько горя пришлось бы мне перенести, если б я женился на Верке. Надо благодарить судьбу, что показала мне подлинную, без маски, гаденькую подленькую Верку.
И я был хорош! Столько лет возился с девчонкой и не мог разгадать её.
11 декабря.
Мне смертельно надоели все эти собрания, совещания, постановления, решения, резолюции, инструкции и директивы.
Погода не меняется. Дождь идет и днем и ночью. Улицы превратились в непроходимые лужи. Люди ходят сгорбленные, хмурые и молчаливые.
С приходом русских цены возросли в десять раз. Если б не рынок, пол города погибло бы от голода. Уже в пять часов утра на базаре стоят кучки баб из соседних сел, предлагают мукачевцам молоко, яйца, сыр, сало, сливки и другие продукты сельского хозяйства. Цены ломят такие, что верить не хочется. Где только совесть у людей?
В десять часов начинается самый живой товарообмен. Голодные жители города меняют платья, ботинки, костюмы и другие вещи на продукты питания. За деньги же, кроме яблок, ничего нельзя купить.
Лейтенант пограничных войск говорит, что точно такие же рынки существуют и в Советской России. «Особый вид социалистической торговли — добавляет он, двумысленно улыбаясь.
Мне кажется, что лейтенант не любит советскую власть не потому, что она творит столько вопиющей несправедливости всем народам России, а потому, что ему «дали по шее». Когда-то он работал в НКВД.
За «небольшой срыв» его перевели в пограничные войска.
Впрочем, он точно такой же, как и тысячи других советских граждан: молчаливый, осторожный в суждениях, изворотливый.
Про жизнь в Советском Союзе рассказывает в светлых красках, но, судя по его голосу и хитрой улыбке, не трудно догадаться, что он говорит неправду. Он даже не требует, чтобы ему верили.
Вечером пришел ко мне Никита М. Его хмурый вид, ненависть а глазах и нервные движения сразу удивили меня.
— В чем дело?
Никита начал ругаться самыми постыдными словами.
— Ты пойми меня, чорт их возьми… Эх, почему я, дурак, не остался дома!.. Изнасиловали сестру. Отца чуть не пристрелили. Мать избили прикладами…
Никита сильно волновался.
— Я, подлец, тем временем развлекался… Слушай! Пойдем в эту их распроклятую Москву и закидаем бомбами и Сталина, и компартию, и…
— Да тише, ты! Рядом живет лейтенант пограничных войск.
— Чорт с ними и с лейтенантом! Коля, пойми меня. Если бы ты знал, как мне больно. Стыд и срам ка всю жизнь! На всю жизнь…
Никита ожесточенно потряс сжатыми кулаками в воздухе.
— Это не дело, Никита. Прежде всего, в Москву нельзя ехать. Затем, тысячи людей, знающих кремлевские условия в сто раз лучше тебя, кончают застенками НКВД. Успокойся, обдумай создавшееся положение и, если у тебя не пройдет желание борьбы — приходи ко мне. Тогда я с тобой кое о чем поговорю.
— Коля! Если бы ты знал, как я ждал русских, как любил их и как ненавижу их теперь.
— Ты не русский?
— … Русский…
— Почему же ты говоришь глупости? Ненавидеть нужно большевиков. Миллионы же русских обижены ими сильнее, чем ты.
Разговор наш затянулся часа на два. Я успокаивал Никиту, как мог.
Месть — чувство слепое. Руководствуясь только местью, можно сложить голову за пустяк.
В советских условиях с большевиками может бороться только тот, у кого уменье везде и всегда владеть своими чувствами вошло в привычку. Только холодный ум, знающий до тонкостей советскую действительность, может расчитывать на успех. В противном случае, рано или поздно, дело кончается в тюрьмах НКВД. Точно также может кончить и Никита.
15 декабря.
Во вторник, в 7 часов вечера, ко мне в комнату вошел среднего роста подполковник. Его строгое лицо, надменные, словно продуманные, движения и пристальный взгляд немного смутили меня. Где-то я его уже видел. Вспомнил. Это тот самый подполковник, который ведет пропаганду о добровольном вступлении в Красную армию. Интересно, зачем он пришел ко мне?
В дверях стоял высокий белобрысый капитан. В коридоре у стены мялись два бойца с автоматами.