24 января.
У выхода из столовой меня поджидала Соня.
— Я хотела бы с вами поговорить — краснея обратилась она ко мне.
— В чем дело, Соня?
— Я не знаю, как приступить… — Соня волновалась и говорила несвязно.
— Пойдем ко мне, поговорим — предложил я. Соня явно хотела сообщить мне что-то серьезное, и я не счел удобным разговаривать с ней на улице.
На столе моем лежали папки со строго секретными документами и пачки румынских папирос. Соня попросила разрешения закурить.
— В чём дело, Соня?
Она не ответила сразу. Волнение ее все больше усиливалось.
— Если бы вы знали, как мне неловко… Я, может, лучше поговорю с вами в другой раз.
— Как вам будет угодно. Однако, со мной можете быть откровенной. Если я вам не смогу помочь, то, во всяком случае, и не поврежу.
— Вы такой неприступный…
— Это только на вид, Соня.
— Нет, нет. Я лучше поговорю с вами завтра.
Тем не менее, Соня не уходила. Она неумело выпускала изо рта струйки табачного дыма, задыхалась и кашляла.
— Вы могли бы мне помочь?
— С большим удовольствием, если это будет в моих силах.
— Дело в том… Нет, не могу…
Я покачал головой.
Соня отвернулась от меня и, глядя упорно в окно, сбивчиво заговорила.
— Офицеры преследуют меня на каждом шагу. Я чувствую, что не устою… Если бы вы согласились, так, только на вид, ухаживать за мною, они, наверное, перестали бы преследовать меня.
Так вот что так сильно волновало Соню. Что же? Услуга небольшая. Соня говорила искренне, в этом я был уверен. Не помочь одинокой, воспитанной в иных условиях, девушке — было бы преступлением.
— Попробую, Соня — согласился я охотно.
Соня радостно поблагодарила меня и поспешно ушла.
Интересно, что получится из моего ухаживания? Как будет вести себя Соня? Работа в контр-разведке не может не повлиять на нее. Выдержит ли она? Сомневаюсь. Мефодий — крепкий парень, и то жаловался мне вчера на чрезмерную жестокость следователей.
Только беспринципная Ева не унывает. Успела уже обзавестись поклонниками. Я наблюдал за ней во время обеда — улыбается, шутит, громко смеется. Смершевцы по-дружески здороваются с нею.
Завтра управление переезжает в другое место. Куда — никому не известно. Строгая тайна.
26 января.
Управление заняло половину Сабинова. Жители ругаются. Их выгнали из домов. Я живу в хорошей комнатке возле здания суда. Рядом со мной живут капитан Потапов, Виктор Михайлович, и майор Гречин, Георгий Лукьянович.
Вчера я познакомился с Галей. Интересная девушка. Она — старший следователь в четвертом следственном отделе. Красавица — стройная, золотые волосы, большие голубые глаза, тонкие губы, прелестные ножки, грудь…
Автобус, в котором мы ехали, часто портился. Галя ругалась, на чем свет стоит. Пожалуй, сержант Ленька из запасного полка мог бы у нее поучиться.
Меня это удивило. С одной стороны красивая девушка, с другой — грубый, беспринципный солдат. После каждого третьего слова следует матерная брань. Порою Галя нервно подергивала головой.
— Если еще раз у тебя остановится мотор — обратилась она к шоферу сердито — я тебе выбью зубы…
Шофер нахмурился, но промолчал. На меня эти слова Гали подействовали неприятно.
— Неужели у вас хватит на это силы? — спросил я.
Галя сидела рядом со мной и мне было удобно разговаривать с ней.
Вместо ответа Галя посмотрела на меня сердито и крепко сжала губы.
Я улыбнулся. Да и как было не улыбнуться? Что могла сделать верзиле-шоферу она, эта стройная и красивая девушка?
— Вы, видно, меня еще не знаете — сухо бросила Галя и закрыла глаза.
Густые ресницы, румяные щеки, вся ее очаровательная внешность как-то не совмещались с ее поведением и словами.
— Я не стремлюсь к этому — также сухо произнес я.
Галя нервно подернула головой и открыла глаза. Она хотела что-то сказать мне, но воздержалась.
Сегодня утром, во время завтрака, капитан Потапов сказал мне, что Галя — самый жестокий следователь во всем четвертом отделе. Нужно будет поближе познакомиться с ней и выяснить причины, доведшие ее до такой жестокости.
27 января.
Майор Гречин направил меня к капитану Шварцу в четвертый отдел.
В здании суда, на втором этаже, в небольшой комнате, за письменным столом сидел капитан Шварц.
— Садитесь, товарищ переводчик — обратился ко мне капитан Шварц. — Дежурный! — крикнул он — приведи ко мне словака.