Где только ни гибнут русские люди!
Они умирали на фронтах за ненавистный им коммунизм, они умирали в немецких лагерях, в немецких тюрьмах. Они умирают в далекой Сибири, в застенках НКВД, СМЕРША…
Но никогда и никому не преодолеть силу русского народа. Он пережил татарское иго, пережил Смутное время, переживет он и коммунизм…
Вчера майор Гречин разговорился о Закарпатье. Оказывается, наши карпатские коммунисты совсем не действовали хаотично, как мне казалось. Иван Иванович Туряница получал указания непосредственно от генерал-лейтенанта Ковальчука и от членов военсовета Мехлиса. Я был очень наивен в своих рассуждениях о нашей закарпатской компартии. Указания она получала из Москвы точно так, как и компартии всех стран.
Мне часто доводилось слышать неважные отзывы о маршале Жукове. Майор Гречин рассказывал, якобы маршал Жуков на одном из банкетов сказал: «Кто спас Россию? Я!»
— Это он слишком зазнался, — добавил майор.
На нашем фронте действия генерала армии Ефременко контролирует генерал-лейтенант Ковальчук. На фронте Жукова не может быть иначе. Знает же маршал Жуков, что в военсовете его фронта сидит надежный начальник управления контрразведки СМЕРШ.
Должно быть, маршал Жуков очень сильно надеется на свой авторитет и популярность в армии? Не мало ли этого для красного Кремля?
Вчера было 13-е число… по всем признакам неприятный день.
Наша опергруппа (Шапиро, Черноусов, Кузякин и я) работали в лагере немецких военнопленных в Пардубицах, во фронтовом здании казарм. Мы проверяли высший состав. За генерал-лейтенантом Беккером и другими генералами последовали полковники и подполковники.
На этот раз я работал с капитаном Шапиро, а с Черноусовым работал младший лейтенант Кузякин.
Примерно часов в 10 утра к нам вошел толстый подполковник. Круглолицый, краснощекий, лысый, с пронизывающим взглядом, он выделялся чем-то из среды прочих немецких офицеров.
— Садитесь, — предложил ему капитан.
Я закуривал и по привычке протянул портсигар и подполковнику. Он взял сигарету и вежливо поблагодарил.
— Ваша фамилия? — спросил капитан.
Подполковник как будто нехотя назвал свою фамилию, с поразившим меня чисто славянским окончанием.
— Где вы родились?
— В Вене.
— Отлично! — капитан Шапиро был в очень хорошем настроении. — Великолепно!..
Я не понимал, что в этом великолепного, что подполковник родился в Вене!
— Судьба австрийцев гораздо легче судьбы немцев. Война кончилась. Вы отделаетесь несколькими месяцами плена и поедете домой…
Подполковник с редкой жадностью курил, глубоко затягиваясь. Его лицо выражало удовольствие. Взгляд его потерял характерную остроту.
Капитан Шапиро продолжал болтать о пустяках. Его интересовали самые элементарные сведения… как снабжалась в последнее время немецкая армия, сколько марок в месяц получал лейтенант немецкой армии, сколько подполковник и т. д.
Подполковник отвечал охотно на вопросы капитана.
— Я вижу, что вы человек серьезный. Скажите мне откровенно, верили ли немцы до конца в свою победу?
— Да.
— Интересно… На чем же основывалась эта их вера?
— Я боюсь утверждать, но слухи о новом, неслыханном оружии, по моему мнению, были не только пропагандой Геббельса для поддержания духа армии и населения. За этими слухами скрывалась обоснованная реальность…
Более точной информацией о новом оружии подполковник не располагал.
Капитан ловко перевел разговор на немецкую разведку. Он считал ее не плохой, но…
— …были больше недочеты. Особенно в работе разведки в Советском Союзе.
— Вы правы. Наша разведка встречала в Советском Союзе весьма серьезные препятствия. Мне известны случаи крупных провалов.
— По достоверным источникам?
— Да… Мне самому довелось соприкасаться с нашей разведкой. — Подполковник сразу же, видимо, спохватился, но было уже поздно. — Теперь война кончилась и обо всем этом можно говорить, как об истории…
— Конечно! Как же это вы соприкасались с вашей разведкой?
Подполковник молчал. В душе его, должно быть, боролись сомнения.
— Вы не думайте, что вашими сведениями вы мне окажете серьезную услугу. Война кончилась, и ваши сведения могут быть интересны только с исторической точки зрения.
— Дело в том, — начал подполковник с расстановкой, — что когда-то я был связным офицером между нашей разведкой и разведкой Румынии. Я хорошо говорю по-румынски…