Первым начальником Региструпра был назначен Семен Иванович Аралов (1880–1969), большевик из числа ветеранов разведки русской армии времен Первой мировой войны. Его считают создателем ГРУ. Он принимал участие в Гражданской войне на Украине и сражениях на полях Великой Отечественной войны.
К началу 1921 года в комсоставе Региструпра служили опытные военные разведчики: Я.Д. Ленцман, Я.К. Берзин, Ф.И. Буш, Н.И. Никольский, Я.Я. Бренгман, О.П. Дзенис, Э.П. Пучин, Р.В. Лонгва, С.Р. Будкевич, В.Я. Закис, П.Б. Озолин, Я.М. Мартинсон и др.
В преклонном возрасте С.И. Аралов в 1941 году в качестве добровольца вступил в ряды 21-й стрелковой дивизии народного ополчения. Сначала служил рядовым, а потом был назначен помощником начальника оперативного отдела штаба дивизии. 1945–1946 годы — командир 23-й отдельной бригады по сбору трофейного оружия.
С апреля 1921 года Региступр был преобразован в Разведывательное управление штаба РККА и, согласно «Положения», стал «центральным органом военной разведки как в военное, так и в мирное время». С 1926 года Разведупр именовался IV Управлением штаба РККА.
Тридцатые годы прошлого века ознаменовались трагедией и для военной разведки. Генерал армии П.И. Ивашутин в статье «Докладывала точно…» писал, что уровень развития и состояния разведки, достигнутый к 1933 году, позволял ей решать задачи, поставленные партией, правительством и руководством Наркомата обороны. Однако репрессии против руководящего состава Красной армии нанесли тяжелый удар с невосполнимыми потерями во всех звеньях и по военной разведке.
С 1938 по 1940 год были арестованы и уничтожены начальники разведывательного управления Я.К. Берзин, С.П. Урицкий, И.И. Проскуров, почти все заместители начальника управления, в том числе С.Г. Гендин, А.Г. Орлов, В.В. Давыдов, Е.А. Никонов, а также многие начальники отделов и другие должностные лица центрального аппарата и разведорганов на периферии. В 1940 году начальник РУ комдив И.И. Проскуров докладывал Сталину, что в управлении было репрессировано больше половины личного состава.
О масштабах репрессий можно судить еще по одному его докладу 25 мая 1940 года наркому обороны и комиссии ЦК ВКП(б):
«Последние два года были периодом чистки агентурных управлений и разведорганов от чуждых и враждебных элементов. За эти годы органами ННВД арестовано свыше 200 человек, заменен весь руководящий состав до начальников отделов включительно. За время моего командования только из центрального аппарата и подчиненных ему частей отчислено по различным политическим причинам и деловым соображениям 365 человек. Приняты вновь 326 человек, абсолютное большинство из которых без разведывательной подготовки».
Решением Сталина при активном участии Ежова, а затем и Берии была ликвидирована значительная часть зарубежной разведывательной сети — резидентур, создававшихся годами. Такие же удары испытала на себе и внешняя — политическая разведка. Несмотря на эти тяжелые потери, военная разведка продолжала работать и получать тревожную информацию еще в 1938–1939 годы о подготовке фашистской Германии к войне против СССР и лицемерной политике правящих кругов других западных стран.
Еще до начала войны военные разведчики получили признание одного немецкого офицера, текст которого дословно был отправлен в Центр, как и сообщение нашего военного атташе:
«Мы полностью изменили наш план. Мы направляемся на восток, на СССР. Мы заберем у СССР хлеб, уголь, нефть. Тогда мы будем непобедимыми и можем продолжать войну с Англией и Америкой».
Военный атташе в Берлине полковник Н.Д. Скорняков сообщал:
«Начало военный действий против СССР следует ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 года».
Однако новый начальник военной разведки генерал Ф.И. Голиков, по-видимому в угоду мнению верхов, сделал совершенно другой вывод:
«Наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией и после заключения с ней почетного для Гитлера мира».
И возникает вопрос — почему же внезапность стала возможной? Можно только догадываться о том, что для Сталина данные разведки казались неубедительными. О том, что нападение случится, знали все в Кремле, но не сумели глубоко проанализировать все детали обстановки в сороковые, роковые, а еще был соблазн предотвратить боевые действия и выиграть больше времени для подготовки страны к отражению агрессии.