Шелленберг встал, поставил на стол бокал, начал ходить по кабинету, скрестив руки на груди. Сел за стол, нажал на кнопку звонка. Вошел оберштурмбаннфюрер Грейфе.
– Прикажите отвести пленного в его камеру.
Грейфе выглянул в приемную и жестом руки подозвал двух дебелых конвоиров-шарфюреров.
– Уведите пленного! – скомандовал Грейфе.
Генерал Шепетов поднялся, посмотрел в сторону Шелленберга. Их взгляды на какое-то время пересеклись. Оба, казалось, поняли друг друга окончательно. Затем Шепетов слегка кивнул головой, прощаясь, и твердым шагом вышел из кабинета бригаденфюрера. Когда за ним закрылась дверь, оберштурмбаннфюрер вопросительно посмотрел на своего начальника. Шелленберг еще некоторое время молчал, листая папку с делом Шепетова. Затем резко захлопнул ее и поднял глаза на начальника Восточного отдела.
– В концлагерь его. В Заксенхаузен! И никаких поблажек! Пусть там сгниет!
– Слушаюсь, господин бригаденфюрер.
В 1943 году Иван Михайлович Шепетов казнен фашистами за попытку побега из концлагеря.
Глава вторая
1
Сентябрь 1943 года. Разведывательная школа абвера в Брайтенфурте, близ Вены, разместилась в средневековом замке. Канарис любил сюда приезжать. Здесь он не только избавлялся от берлинского глаза, но и отдыхал душой и телом.
Адмирал вместе со своим адъютантом сошел на землю по трапу и выслушал доклад встречавшего его прямо на взлетной полосе начальника школы в чине полковника сухопутных войск.
Выслушав доклад, Канарис приказал:
– Полковник, я хотел бы сразу осмотреть вашу школу.
– Может быть, сначала пообедаете и отдохнете, адмирал?
– Я прилетел сюда из Берлина не для того, чтобы отдыхать, полковник. Обстановка на Восточном фронте не располагает для отдыха. Необходимо форсировать подготовку диверсантов и в ближайшие недели включить выпускников школы в строй действующих разведывательных резидентур.
– Да, адмирал! – Начальник школы вытягивается по стойке «смирно». – Тогда прошу за мной.
Полковник ведет адмирала к зданию школы. По дороге им встречаются преподаватели и слушатели школы, мужчины и женщины, одетые в немецкую полевую форму. При виде высоких чинов все вытягиваются и отдают честь. Прошли через столовую, где готовился обед. Канарис лично продегустировал несколько блюд, поговорил с поварами. Пошли в казармы, на плац. Наконец, зашли в один из классов. На стенах его, помимо необходимой наглядной агитации, висели портреты вождей Третьего рейха, а также карикатуры на советских лидеров и социалистический строй.
Увидев вошедших, преподаватель скомандовал:
– Класс, встать! Смирно!
– Доложите состав и национальность обучающихся, – приказал Канарис преподавателю.
– В этой группе все офицеры Красной Армии, от лейтенанта до капитана. По национальности: два украинца, грузин, молдаванин, белорус, остальные русские.
– Комиссаров, коммунистов среди них нет?
– Никак нет, господин адмирал.
– Такой контингент у нас выделен в отдельную группу, господин адмирал, – резюмировал начальник школы.
– Очень хорошо!
Шеф абвера прошелся вдоль класса, внимательно вглядываясь в лицо каждого слушателя. Те стояли, не шелохнувшись, боясь лишний раз даже дохнуть. Канарис остановился рядом с одним из слушателей – выше среднего роста сухощавым, но широкоплечим блондином с зелеными глазами, благородными чертами лица и большим лоснящимся лбом, лет тридцати пяти. Канарис осматривал его с любопытством. Это был Таврин.
– Вы кто?
– Слушатель Политов, господин адмирал, – вытянулся в струнку Таврин. – Бывший капитан Красной Армии. Перешел на сторону Германии по идейным соображениям. Я – сын полковника российской императорской армии, расстрелянного большевиками в 1919 году.
– Когда он оказался в плену? – повернулся Канарис к начальнику школы.
Начальник школы открыл папку с личными делами слушателей, нашел нужное «дело».
– В мае 1942 года, господин адмирал.
Канарис оценивающе рассматривал Таврина около минуты и затем, не скрывая удивления, спросил:
– Почему же вы целый год сражались против армии фюрера, а не перешли на сторону вермахта сразу?
– Я не сразу попал на передовую, господин адмирал. Но в первом же бою я воспользовался благоприятными обстоятельствами и перешел линию фронта.
– Хорошо! – Канарис кивнул головой и похлопал Таврина по плечу. – Продолжайте занятие, капитан.
Адмирал покинул этот класс и сразу же направился в кабинет начальника школы. Идя по коридору, он пальцем поманил к себе полковника.