Норвежский писатель Юханнес Трап-Мейер (1898–1929)
Автор статьи о Юханнесе Трап-Мейере в книге «История норвежской литературы» (1975) под редакцией известного норвежского литературоведа Эдварда Бейера ставит вопрос о том, имеет ли значение для современной культуры и для современного читателя творчество этого писателя или оно остается исключительно фактом «истории литературы», объектом ее «воскового кабинета».
В той или иной форме этот вопрос повторяется и в других статьях. Постановка его правомерна.
Согласно библиотечным данным книги Трап-Мейера в современной Норвегии не читают. О полном забвении, как например, это случилось с другим норвежским писателем Сигурдом Матисеном (см. на русском: Сигурд Матисен. Новеллы. М.: Импэто, 1998), не приходится говорить. О его творчестве существуют статьи, но их немного. Подчас имя Трап-Мейера ничего не говорит людям с академическим образованием и самим писателям в Норвегии. Естественным следствием сложившейся ситуации является отсутствие информации об этом писателе в иностранных справочниках и энциклопедиях.
Норвежские историки литературы пытаются объяснить создавшееся положение личными чертами писателя — его аристократизмом, консерватизмом, пессимизмом, а также тем, что он обращается в своем творчестве к проблемам прошлого.
Мы хотели бы обратить внимание на следующие моменты.
Даже если творчество этого писателя является только фактом истории литературы (ср. статью Ю. Тынянова «Литературный факт» в кн.: Ю. Н. Тынянов. Поэтика. История литературы. Кино. 1977. С. 255–270), оно все равно значительно и представляет интерес. Литература не есть некий обособленный феномен в жизни любого общества, она — часть национальной культуры и национальной истории и, в свою очередь, неотъемлемая часть мировой литературы.
Произведения Трап-Мейера (стихи, статьи, письма, два сборника новелл и три небольших романа) были созданы в 20-е годы XX века. Эти годы называют «золотыми», «сумасшедшими», «калейдоскопическими», «лирическими». Европа после первой мировой войны и Версальского договора жила напряженно, неспокойно. Непрерывные территориальные претензии, раздоры в Лиге наций, забастовки, уличные бои, путчи, антисемитские выступления, приход к власти Муссолини в Италии. В России — гражданская война и голод. По словам одного немецкого журналиста, в Германии жили как «в зале ожидания». Преобладало настроение неизбежного конца, гибели, или «заката Европы», согласно пророчествам Освальда Шпенглера в его труде «Закат Европы» (1922). Но одновременно, как это ни странно, Европа жила активно и созидательно. Новые идеи, новые планы, новые открытия, новые пути. «Никогда в области точных наук не работали с такой энергией… Никогда философская мысль не металась так во все стороны, ища исхода», — напишет Ю. Тынянов в статье «Записки о западной литературе». Поиск велся и в теории, и в практике. В Германии возникает «школа мудрости», в Дании впервые печатается полное собрание сочинений С. Кьеркегора. Книга М. Бахтина о Достоевском оказала влияние на развитие филологической науки в XX веке, шведская поэзия в Финляндии в лице Э. Седергран, Э. Диктониуса и X. Ульсон образовала школу, романы Дос Пассоса определили особенности романной прозы последующих десятилетий. Названия книг отражали настроения, царящие в Европе: «Философия воспитания», «Философия искусства», «Основы расовой гигиены», романы «Арабески жизни» и «Разрушение» Т. Кристенсена, «Во времена джаза» К. Сеннербю, лирический сборник «Страх» П. Лагерквиста. В эти годы творили: А. Эйнштейн, 3. Фрейд, Б. Брехт, М. Рейнхардт, Луи Армстронг, Гершвин, А. Шернберг, С. Прокофьев, Ф. Ланге, Курт Швиттерс, Г. Бенн, Оскар Кокошко, Л. Коринт, Г. Деблин. 20-е годы — это серебряный век в русской поэзии. В Норвегии царила несколько иная атмосфера. Продолжали работать Э. Мунк, Кнут Гамсун. Но вся обстановка в стране была более спокойная, Норвегия недавно, лишь в 1905 г., стала независимым государством, и на первый план выдвигались скорее идеи не заката, а национального возрождения. Творчество Трап-Мейера можно понять именно с учетом всего европейского контекста 20-х годов. Неслучайно один норвежский критик назвал Трап-Мейера «ненорвежским писателем».
Массовость, массовый интерес никогда не были оценочными категориями подлинности в искусстве, скорее — наоборот. Для молодой ветви гуманитарной науки — рецепции — «случай» Трап-Мейера представляет огромный исследовательский интерес. Несомненно, причины частного характера сыграли свою роль в процессе забвения этого писателя. Он рано умер, он занимал в силу своего характера индивидуалистическую позицию, позволял себе открыто критиковать маститых писателей, например, он писал в письме, что К. Гамсун для него — «чудный монумент норвежской одаренности и норвежского недостатка культуры». (Гамсун в 1920 г. получил Нобелевскую премию, а Трап-Мейер в этом же году впервые опубликовал небольшое стихотворение!) За исключением «Смерти Анакреона» его произведения не переиздавались. Лишь к столетнему юбилею со дня рождения писателя впервые были переизданы еще два романа. Но явно есть и другие причины. Литературного характера. Вполне возможно предположить, что не все эксперименты в искусстве начала века были удачными. А. Белый, например, сказал, что в это десятилетие над европейским искусством стоит знак примитива. Вполне возможно, что норвежского читателя 20-х годов привлекла в произведениях Трап-Мейера их необычность. Положительные отзывы ведущих критиков страны и таких писателей, как Сигурд Хуль и Хенрик Понтоппидан, не могли не повлиять на вкусы читательской аудитории. Позже, во второй половине XX века перед литературой встали другие задачи. Трап-Мейер продолжал вести одинокое существование в литературном мире.