И именно в тот момент, когда Вильсон произносил заключительные слова своей сентиментальной речи, в этот момент грохотали орудия в Сирии, недалеко от Бейрута, где повстанцы с помощью английских инструкторов нападали на французские отряды. Именно в этот момент грохотали орудия на всем протяжении фронта от Сибири до Одессы, где героически сражался пролетариат, а молнии кремлевских радио не уставали разоблачать империалистический мир, свору хищников, деливших добычу…
Мистер Вудро Вильсон кончил речь.
Его приветствовали аплодисменты блестящего собрания… И, вытирая пот со лба, он сошел со своего места… А мистер Ллойд-Джордж уславливался в это время с Клемансо о частной беседе на завтра, а в десяти кварталах от места блестящего собрания секретный отдел министерства военных дел французской республики давал директивы своим командующим и агентам на Востоке: директивы, прямо противоположные тому, что говорилось на конференции…
Полковник Маршан получил одну из таких инструкций. Он улыбнулся своей лисьей улыбкой и сказал, кивнув головой:
— Хорошо…
Часом спустя он говорил леди Эдит на вечере у банкира Петропуло:
— Миледи, наши родины великие союзники и друзья. И мне особенно приятно подчеркнуть это здесь, где мы работаем с вашими соотечественниками бок о бок…
Полковник Маршан чувствовал глубокое наслаждение, говоря эти слова леди Холлстен и чувствуя в своем боковом кармане инструкцию министерства военных дел с надписью:
— «Секретный отдел»…
Леди Эдит благосклонно ответила:
— Британцы великие колонизаторы. Будем надеяться, что и прекрасная Франция окажется не худшим колонизатором и цивилизатором.
Полковник Маршан чувствовал, как смеялось все его существо. Он испытывал огромное удовлетворение от таких бесед. И с обычной лисьей улыбкой он прибавил:
— На трупе Германии рождается дружба ваших великих народов. Миледи, нас приглашают танцевать…
И под изломанные звуки фокстрота полковник Маршан, наклонясь к леди Эдит, сказал:
— Какой озабоченный вид сегодня у нашего милого Гавварда…
Леди Эдит не ответила: она отдалась танцу со всей сосредоточенностью и методичностью англосаксонки…
Глава 9
Кончик нити, за который ухватился полковник Гаввард, однако, мало помогал делу. Два предварительных опроса индуса Абиндра-Ната не дали никаких реальных результатов…
Абиндра-Нат молчал, глядя тускло-черными, как ночи Индии, глазами на полковника Гавварда…
Между тем, полковник Гаввард решил действовать энергично. Во-первых, агитация среди матросов британских судов представляла непосредственную опасность, опасность более грозную, чем целый вражеский флот с дредноутами и субмаринами, во-вторых, полковнику Гавварду было дано срочное задание всеми силами помешать упрочению французского влияния на побережье: эти две задачи должны были быть решены в кратчайший срок и полковник Гаввард призвал на помощь всю свою энергию, всю свою волю, весь опыт службы в колониях, где неоднократно приходилось исполнять подобные задания…
Что касается до полковника Маршана, представителя Франции — то приблизительно такая же задача была дана на разрешение ему.
Только методы Маршана несколько отличались от методов Гавварда…
«Лисица Маршан», не однажды отличившийся перед контрразведкой в Сирии, в Бейруте, в Алжире, перебрасываемый в самые опасные места как наиболее энергичный и опытный агент — «Лисица Маршан» действовал иными методами… Он не сомневался в том, что английскому командованию даны директивы сорвать работу Франции, срочные депеши из секретного отдела подтверждали это и Маршан повел искусную работу с целью разоблачения английского командования.
Агенты Маршана рыскали по побережью и в Одессе; по его представлению Деникину отпустили новые кредиты и перебросили новую партию оружия. Взамен этого был заключен тайный договор на уступку Франции целого ряда доходных предприятий, но Маршану было известно, что параллельные договоры были заключены и с британским командованием и главной целью Маршана стало добиться того, чтобы хоть один такой документ попал в его руки.
Тогда английским представителям в Версале стало бы очень тяжело бороться с притязаниями Франции: ибо пара таких документов, опубликованных в прессе или, по крайней мере, прочитанных на заседании конференции или Лиги Наций, показали бы к чему свелись знаменитые пункты Вильсона. Мало того: это повредило бы сближению Америки — мирового кредитора — с Англией, потому что показало бы, что моссульские нефтяные источники, бакинские промыслы и целый ряд аппетитных кусков тайно вырываются Британией не только у Франции, но и у Америки…
Таким образом, задачи Маршана очень походили на задачи Гавварда и эти два человека, встречавшиеся в обществе, как представители дружественных держав — копали друг другу и державе, представителем которой являлся противник, могилу для того, чтобы самому воспользоваться добычей…
Быть может, и Маршан и Гаввард, с согласия секретных отделов, попытались бы войти в соглашение даже с ненавистными им большевиками, устроить что-то вроде Брестского мира, если бы «правительство, расположенное в Москве» согласилось пойти на те требования, которые предъявляли капиталистические хищники…
Но радиобашни Кремля не уставали разоблачать планы мирового империализма, но кремлевские антенны не уставали оповещать мир о преступлениях банков Франции и Сити, но «правительство, расположенное в Москве» категорически отказалось продавать интересы пролетариата — а заодно и интересы России — который героически сражался на всем протяжении от Архангельска до Одессы за свою свободу и за мировую революцию…
Кроме того, настороженное внимание рабочих масс во Франции и в Британии, а также возбужденное состояние народов Востока, не давали возможности к такого рода предположениям.
И агенты Британии и Франции покупали Деникина, покупали зеленые банды, покупали акции и земли, одновременно ведя друг против друга ожесточенную войну…
Эта скрытая война велась с беспощадной жестокостью и, если бы Маршан мог уничтожить Гавварда, дружески ужинающего с ним в «Арлекине» — то он сделал бы это, не колеблясь… И он знал, что Гаввард сделал бы тоже самое…
Но агентура давала мало сведений и борьба велась скрыто…
Маршан давал несколько поручений Анне Ор; все эти поручения исполнялись киноактрисой, запуганной энергичным агентом, но приносили мало пользы. В свою очередь, полковник Гаввард допрашивал Анну Ор об исполнении некоторых заданий командования его королевского величества, но и здесь было то же…
Двойной шпионаж измучил Анну Ор: эта женщина, знавшая раньше только съемки сентиментальных кинодрам и любовников, попала в сложное положение, из которого не видела выхода. Ее тяготение к Казарину, которого она любила безнадежной, последней любовью тридцатишестилетней женщины, о которой сказал поэт:
— Последняя любовь, яркая, как румянец чахоточноного…
Это чувство еще более усложняло положение Анны Ор…
В разговоре с полковником Гаввардом она призналась:
— Я вынуждена исполнить взятые на себя обязательства, но я жажду покоя, полковник… Я мечтаю о том времени, когда смогу вставать утром беззаботная, как прежде, зная, что мой день принадлежит мне и что моя ночь равна моему дню…
— Очень хорошо, — ответил сухо Гаввард, — идиллическое времяпрепровождение… Мы все мечтаем об этом…
Он улыбнулся, если можно это было назвать улыбкой:
— Но сейчас надо работать… Мисс, тройное вознаграждение за документы, уличающие того, кто произвел все эти действия, имевшие конечной целью нанесение вреда британской короне…
Язык полковника Гавварда приобретал в некоторых случаях точный стиль документов секретного отдела…
Анна Ор наклонила голову, под ее глазами лежала глубокая синева…