Анна Ор сказала, осторожно проводя рукой по браслету:
— Я снималась в Петербурге однажды… Мне не понравился город.
Леди Эдит возразила:
— Прекрасный город…
Она случайно перевела глаза на дверь и застыла: в следующей темной комнате снова мелькнула чья-то тень… Первый момент окаменения прошел и леди, порывисто поднявшись, прошла туда и зажгла электричество: в комнате никого не было, но что-то неуловимое говорило о том, что здесь только что кто-то был… Дверь была заперта…
Леди, немного побледневшая, вернулась к своим гостям. Она извинилась за свое отсутствие и, стараясь владеть собой, снова принялась говорить о Петербурге…
Но когда гости разъехались, леди Эдит вызвала шофера Ли-Ванга и приказала ему провести эту ночь в смежной с ее комнатой.
Молчаливый китаец сказал коротко:
— Слушаю, миледи…
Затем он спросил:
— Смею спросить миледи, долго ли мы еще пробудем здесь?..
— Нет, не очень… А вы соскучились по Лондону, Ванг?..
— Я только спросил, миледи…
— Лорд Холлстен спрашивал о вас в своем письме…
Китаец промолчал…
— Я написала лорду Холлстену, что вы вполне оправдываете его доверие…
Ли-Ванг низко поклонился: выражения его глаз леди Эдит не могла разобрать…
В эту ночь леди Эдит не спала: она лежала с открытыми глазами и револьвером под подушкой и ждала появления неизвестной тени, так часто посещавшей ее комнаты и интересовавшейся ее перепиской… Но тень не появлялась. Присутствие Ли-Ванга в смежной комнате придавало много мужества леди Эдит… Но это мужество осталось неиспользованным в эту ночь…
Так как спать леди Эдит не могла, то она предалась самым разнообразным мыслям…
Леди Эдит перебрала в памяти всех знакомых в Лондоне, от мисс Бьюкенен до леди Китченер, затем вспомнила лорда Алленби и его советы не ездить на Восток…
Затем мысли леди Эдит перешли на Казарина… В розовой с черным шелковой пижаме леди лежала в постели с револьвером под подушкой и думала об этом странном офицере с холодным непроницаемым лицом.
Леди Эдит была довольно наблюдательна от природы. И она, перебирая в мыслях, свои встречи с Казариным не могла не признать, что этот человек совершенно не похож на остальных виденных ею в Одессе людей…
Он не походил на деникинских офицеров с явно бандитскими замашками, этих офицеров, являвшихся осколками бывшей царской армии, пивших в кабаре «Арлекин», где леди Эдит с брезгливостью наблюдала их… Это были, по мнению леди Эдит, туземцы, нуждавшиеся в твердой руке британского правительства для руководства их же собственной страной… Казарин не походил также на дельцов, которых леди Эдит встречала в доме банкира Петропуло, этого толстого и льстивого грека…
Он, вообще, не походил ни на кого из виденных леди Эдит людей и она должна была признать, что этот человек с холодными, глазами, с непроницаемым лицом, пожалуй, гораздо интересней даже молодого лорда Грэхема в Лондоне…
Но что то в этом человеке было чужое, никогда леди Эдит не встречавшееся… Она вспомнила одно выражение лица Казарина, когда он разговаривал с Маршаном и ей показалось, что она где-то уже видела подобное выражение глаз…
Но сколько ни напрягала память леди Эдит, она не могла вспомнить, где именно и при каких обстоятельствах…
Во всяком случае, она решила повести решительную атаку на этого молчаливого «туземца» — так назвала про себя леди Эдит Казарина…
За окнами комнат леди Эдит царила ночь… И в этой ночи на протяжении от Иркутска до Одессы, от Москвы до Казани люди с винтовками в руках делали тяжелое и сложное дело освобождения пролетариата от собственных бандитов и от иностранных интервентов…
И та же ночь царила и над остальным миром… Антенны радиостанций вспышками электрических молний сообщали в эту ночь миру, последние известия:
— Нападение повстанцев на поезд в Сирии…
— Пожар нефтяных вышек в Моссульском районе…
— Последняя речь Ллойд-Джорджа…
— Взрыв боевых припасов добровольческой армии, доставленных Францией в Одессу…
В эту ночь антенны радиостанции работали, как и каждую ночь, готовя на утро материал для утренней прессы всего мира…
И радио-приемщики с шлемами на голове, с наушниками слушали по радио ноту Чичерина, говорившую миру о предательской политике Британии и Франции на Востоке и в колониях… Они слушали радио о последнем скандале в парламенте… о переносе тела неизвестного солдата в Париж для торжественных похорон…
Радиостанции работали в эту ночь, когда леди не спала, готовясь к встрече того неизвестного, который посещал в ее отсутствие комнаты.
И антенны вспышками молний освещали ночь, нависшую над миром, равно над Калькуттой и Одессой, Лондоном и Мельбурном…
Глава 11
Трое людей ухватились за концы грех нитей, ведших, по их мнению, к источнику их волнений и тревог…
Полковник Гаввард, арестовав индуса Абиндру, думал, что именно здесь он найдет разгадку…
Перешагнув через труп Абиндра-Ната, полковник Гаввард стал бороться с мужеством отчаяния: потому, что он чувствовал, что тот неизвестный враг, с которым он имеет дело, во много раз смелее, энергичней и предприимчивей его… Гаввард увидел остатки оборванной нити в своей руке: индус ушел, не оставив ничего, что могло бы навести на след. Единственным вещественным доказательством существования индуса служил маленький пакетик, в котором еще осталось несколько крупинок, несколько белых кристаллов: по заключению доктора Грэхама — цианистый калий, самый могучий, быстро действующий яд, доставленный неизвестно кем и неизвестно каким образом в каюту арестованного индуса…
Показания часовых ничего не дали полковнику Гавварду… И он бережно хранил маленький пакетик из белой бумаги с несколькими кристаллами яда…
Полковник Маршан, которому удалось, при посредстве Анны Ор, также ухватить кончик другой нити, ведущей неизвестно куда, работал над выяснением вопроса: действительно ли британская разведка знала кое-что о последних донесениях французской разведки — и над решением задачи: было ли все, что происходило в последнее время, делом рук Гавварда?..
Некоторые подробности заставляли Маршана думать, что действовал не только Гаввард, но и еще какая-то, может быть, неизвестная Гавварду сила…
И, наконец, третьим лицом, ухватившим третий конец нити, была Анна Ор, измученная двойным шпионажем и любовью, поединком с леди Эдит и ужасом перед наступающей старостью…
Именно поэтому Анна Ор работала для разведки более интенсивно, чем когда бы то ни было: ибо ей было обещано и Гаввардом и Маршаном, после исполнения некоторых заданий — свободный выезд за границу, где она могла бы отдохнуть.
Анна Ор убедилась, что чья-то рука очень искусно и смело действует почти безошибочно, пользуясь враждой обоих представителей европейского империализма, натравливая их друг на друга, заставляя принимать свои действия за действия противника…
Но кто был тот или те, которые осмеливались так дерзко и безнаказанно работать среди деникинской, британской, французской разведки?.. Кто были эти люди?… Большевистские агенты?.. Целый ряд деталей указывал, что эти люди не были большевиками. Большевики вели борьбу совершенно иными способами… Возможно, что неизвестная сила, убившая британского коммерческого агента для того, чтобы завладеть документами и предотвратить целый ряд преступных сделок английских капиталистов с русскими капиталистами — возможно, что эта рука была на стороне большевиков… Даже несомненно… Но она действовала без ведома большевиков… И в то время как пролетариат, предводимый коммунистической партией, героически сражался на фронте, эта дружественная рука помогала ему в тылу…
Концом нити для Анны Ор являлись некоторые документы, некоторые подробности, переданные Маршаном и Гаввардом… Она шла по нити, надеясь, что успеет дойти до конца, до того неизвестного конца, который должен же был находиться где-то…