Казалось, он движением век скомандовал мисс Меллер: "За дело!" Потом он оглядел Эшби, его жену, поколебался, решил, что, если хочет получить точные ответы, спрашивать надо именно Кристину.
- Прежде всего, будьте добры - имя девушки? Не припомню, чтобы я прежде встречал ее с вами и...
- Она приехала всего месяц назад. - И, повернувшись к секретарше, Кристина продиктовала по буквам:
- Белла Шерман.
- Из семьи бостонского банкира?
- Нет. Она из других Шерманов, вирджинских.
- Ваша родственница?
- Ни моя, ни мужа. Мать Беллы, Лорейн Шерман, - подруга моего детства. Точнее, мы вместе учились в колледже.
Эшби сидел у окна и рассеянно смотрел на улицу; вид у него был не то обиженный, не то просто хмурый.
У жены куча таких подружек, она аккуратно с ними переписывается и рассказывает о них за столом, называя по именам, словно он тоже знает их давным-давно. Впрочем, мало-помалу он запомнил их всех, хоть так никогда и не видел. Долгое время Лорейн оставалась для него таким же именем, как остальные; почему-то ему казалось, что она живет на Юге; он воображал себе несколько мужеподобную толстуху, которая хохочет по поводу и без повода и носит платья кричащих тонов.
Постепенно он познакомился с некоторыми подругами жены. И все они, без исключения, оказались зауряднее, чем он себе представлял. Что до Лорейн тут сущий роман с продолжениями. Месяцами Кристина получала письмо за письмом.
- Я уж думаю, не кончилось бы у них разводом.
- Настолько плохо дело?
Потом решалось, кто будет требовать развода, Лорейн или ее муж, съездят они в Рино <Рино - город в штате Невада. Законы этого штата Предусматривают ускоренную бракоразводную процедуру.> или возбудят процесс в Вирджинии. Дело еще, помнится, осложнялось дележом дома и земельных участков, которые могут со временем подняться в цене. Наконец, непонятно было, удастся ли Лорейн оставить при себе дочь; не углубляясь в вопрос, Спенсер воображал себе девочку лет десяти с косичками за спиной. По-видимому, Лорейн одержала победу: дочь осталась с ней.
- Бедная женщина извелась в этой борьбе и вдобавок не сегодня завтра останется без гроша. Она хочет съездить в Европу, там у нее родные, и попытаться...
Разговор возникал за обедом, всегда приблизительно в одно и то же время, перед десертом. История тянулась целое лето.
- Ей не с кем оставить дочь здесь, чтобы та продолжала учиться. А взять девочку с собой - денег не хватает, да и неизвестно, как ее примут родственники. Я ей предложила на несколько недель прислать Беллу к нам.
Вот так это имя, можно сказать, вошло в его жизнь; в один прекрасный день оно материализовалось и предстало в виде девушки с волосами цвета красного дерева.
Спенсер не обратил на нее ни малейшего внимания. Для него она была просто дочка Кристининой подруги, женщины, которую он никогда не видел. Большую часть времени Белла и Кристина болтали между собой. Кроме того, Белла была в самом неприятном возрасте. Поди объясни, что Спенсер под этим понимал! Будь она чуть моложе, она была бы девчонкой. Чуть старше - он мог бы встретиться с ней в гостях, говорить с ней как с взрослой. В сущности, она ровесница тем девицам, с которыми гуляют старшие его ученики. Он не был с ней неприветлив, не избегал ее. Разве что после еды, быть может, чуть поспешнее обычного спускался к себе в закуток. Спенсер как раз пошел туда за табаком, пока Кристина отвечала на вопросы: в кисете у него табак пересох. Он вздрогнул, услышав, что Билл Райен окликнул его:
- Далеко собрались, старина?
К чему это ненатуральное балагурство?
- В кабинет, за табаком.
- Вы мне сейчас понадобитесь.
- Я мигом.
- Не хотелось бы вас обижать, Спенсер, - сказал Райен, переглянувшись с доктором, - но я предпочел бы, чтобы вы остались с нами. Скоро приедет полиция, с ними будут эксперты. Вы же знаете, как это делается.
Наверняка читали в газетах: фотографии, снимки отпечатков, анализы, то да се. А до тех пор надо, чтобы никто ничего не трогал.
И, повернувшись к Кристине, он продолжил:
- Так вы говорите, что мать ее в настоящее время находится в Париже и вы можете с ней связаться? Сейчас мы вместе составим текст телеграммы и отправим. - Затем обратился к Спенсеру:
- По словам вашей жены, вчера вечером вы не уходили из дома?
- Не уходил.
Райену, казалось, необходимо - как всем подлецам и рохлям, подумал Эшби, - изобразить на лице невинную улыбку.
- Почему?
- Потому что не хотел уходить.
- Но вы ведь любитель бриджа.
- Играю иногда.
- Вчера вечером ваша жена нарочно звонила вам от Митчелов и сообщила, что затевается игра.
- Я ей ответил, что кончаю работу и ложусь спать.
- Вы находились в этой комнате?
Райен покосился на телефон, полагая, что это единственный аппарат в доме; быть может, он рассчитывал, что Эшби запутается.
- Я сидел у себя в кабинете, он служит мне и столярной мастерской.
- Когда телефон зазвонил, вы поднялись наверх?
- Я снял трубку внизу: там у меня второй аппарат.
- И весь вечер вы не слышали ничего особенного?
- Ничего.
- Не входили в эти комнаты?
- Нет.
- Не видели, как вернулась мисс Шерман?
- Как вернулась, не видел, но она зашла пожелать мне доброй ночи.
- Как долго она пробыла у вас в кабинете?
- Она туда не входила.
- То есть, как?
- Она стояла в дверях. Я поднял голову и увидел ее; даже удивился, потому что не слышал, как она пришла.
Говорил Спенсер четко, с язвительными, чуть не угрожающими нотками в голосе, словно желая осадить Райена, и нарочно смотрел не на него, а на секретаршу, стенографировавшую его ответы.
- Она сообщила вам, что идет спать?
- Не знаю, что она мне сказала. Она говорила, но я ничего не слышал: токарный станок работал и заглушал ее голос. Не успел я выключить мотор, как она ушла.
- Вы полагаете, что она в это время вернулась из кино?
- Возможно.
- В котором часу это было?
- Понятия не имею.
Кажется ему или действительно Кристина, которая только что явно держала сторону мужа, начинает его осуждать? Все дело в том значении, какое она придает завоеванным ею отношениям с людьми, - в сущности, все упирается в ее хваленую преданность общественным интересам. Однажды он слышал, как она рассуждала о пастырях - шел спор о пастырях добрых и дурных.
А сейчас он. Спенсер, сухо и почти грубо отвечает на вопросы коронера, человека, которому округ доверил блюсти правосудие. Не важно, что коронер это Билл Райен, толстяк, который даже пить не умеет как джентльмен, не важно, что, глядя на его лоснящееся лицо, Эшби еле справляется с раздражением.
- Часы были при вас?
- Нет, мистер Райен. Я оставил их в спальне, когда ходил переодевать брюки.
- Значит, вы ходили переодеваться?
- Именно так.
- Зачем?
- Потому что кончил проверять тетради и собирался работать на станке, а это работа грязная.
Доктор Уилберн понимал, что Спенсер вот-вот взорвется, и, откинувшись в кресле, смотрел в потолок с тем ханжеским видом, который многие напускают на себя в театре.
- Когда вы ходили наверх, эта девушка, Белла, была у себя в комнате?
- Нет. Она еще не вернулась.
- Позвольте! Откуда вам известно, что ее не было в комнате? Не раздражайтесь, Эшби. Мы изучаем вопрос. Я ни на секунду не сомневаюсь в вашей безукоризненной порядочности, но мне нужно выяснить все, что произошло в этом доме прошлой ночью. Вы были у себя в кабинете. Ладно. Вы проверяли тетради. Согласен. Кончив эту работу, вы поднялись наверх переодеться. Теперь я спрашиваю вас: где в этот момент была Белла?
Надо было ответить на раздумывая: "В кино". Но на Спенсера напали сомнения - может быть, из-за секретарши, которая записывала его слова. До или после возвращения Беллы ходил он переодеваться? В памяти у него внезапно образовался провал, как бывает у школьников во время устного экзамена.