— Ты говоришь по-английски? — спросил я.
Тот кивнул и тут же поморщился от боли — я сорвал ленту, удерживавшую кляп.
— Попробуешь крикнуть — ты труп, — уточнил я.
Хейно снова кивнул, и я вытащил у него изо рта кляп.
— Мы просто залезли в пустой дом, — волнуясь, произнес парень. — Хотели взять кое-что из вещей, нашли пиво, сели закусить, а тут вы появились.
Я посмотрел на Кудинова.
— Издевается над нами, — констатировал тот. — Давай сразу второго?
Это он просто включился в игру. Мы с Лешкой знаем друг друга столько лет, что нам не нужно договариваться заранее.
— Ладно, дадим ему еще один шанс, — великодушно решил я и повернулся к Бейсболисту. — Теперь послушай меня. Тебя зовут Хейно Раат. Это дом твоего дедушки. Ты уже пытался со своими приятелями залезть сюда несколько дней назад. Если хочешь жить, скажи нам что-то, чего мы не знаем.
С каждой моей фразой Хейно, хотя и был привязан к спинке, как-то все больше оседал на стуле.
— Вы все равно нас потом убьете, — пробормотал он.
— В этом у тебя уверенности быть не может, — сказал я. — А вот если будешь молчать, могу тебя уверить.
Я в такие моменты играю в достаточно вежливую ледяную прагматичность наемного убийцы. Не знаю, насколько я убедителен в этой роли.
— Можно, я задам один вопрос? — попросил меня Лешка. — Я, пока не пойму, не смогу сосредоточиться на главном.
Я кивнул.
— Как вам пришло в голову прятаться здесь? В доме женщины, которую вы убили?
— Я никого не убивал! — крикнул Хейно.
— Это мы сейчас и будем выяснять, — угрожающе успокоил его Лешка, если так можно выразиться, но именно таким тоном он это и произнес. — Но я еще про дом не понял. Что, во всей Эстонии для вас не нашлось лучшего убежища, чем опечатанный полицией дом жертвы?
Хейно помрачнел.
— Ну? — поторопил его Кудинов.
— Нам так сказали, — нехотя выдавил из себя парень. — Не скажу кто. Тогда нам всем точно крышка.
Мы с Лешкой переглянулись.
— Полиция, — сказал я. Потом вспомнил уверенность Августа, что преступников ищут, его самого, подумал, что обобщение здесь было бы несправедливым, и уточнил: — Кто-то из полиции, кто это дело ведет.
А про себя еще подумал, что Анна не совсем была не права, когда не захотела обращаться к властям при появлении первых мышей.
— Да? Это так? — неумолимо спросил Лешка, дернув стул с привязанным к нему Бейсболистом.
Тот насупился еще больше.
— Оставь его, и так все понятно, — сказал я. — Сказали запастись продуктами на неделю, сидеть тихо, свет не зажигать. Кто-то, от кого зависит, чтобы полиция здесь не появлялась неделю, пока их ищут по всей стране. Ну, кроме этого дома, где прятаться могли бы только психи.
Парень мрачнел с каждым произнесенным мною словом.
— Ну, давай начинай, — повернулся я к нему.
— С чего мне начать? — сглотнув, спросил Хейно.
— С белых мышей, — посоветовал Кудинов.
— Можно только воды? — попросил парень.
— Хоть пива, — сказал Лешка, направляясь на кухню. — Да и нам не помешало бы выпить какой-нибудь отвар от простуды.
Он не знал, где искать. Я полез в шкафчик, где стояли наливки. «Ничего? А то мы действительно продрогли», — мысленно спросил я разрешения у хозяйки дома. Ведь Анна, возможно, где-то здесь, хотя и в другой реальности. А где еще ей быть, когда мы в ее гостиной держим на прицеле ее вероятных убийц?
Пока я наливал нам с Лешкой по полстакана моей любимой, из красной смородины, тот уже возвращался с кухни.
— Увижу, что хоть на миллиметр стул сдвинулся, пеняй на себя, — строго сказал он, обернувшись с порога. И пояснил для меня: — Этот, здоровый, пытался высвободиться.
Он наклонился над Хейно и осторожно поднес к его рту бутылку пива.
— Ничего, что начатая?
Потом с удовольствием отметил мои приготовления. Мы взяли с ним бокалы и приподняли их, мол, твое здоровье. А я еще посмотрел куда-то в верхний угол, как будто умершие непременно витают в воздухе.
— Ну, приступай, — разрешил мой напарник.
— Про белых мышей это я придумал, — откашливаясь, проговорил Хейно. — Мы не хотели ей зла. Ей просто нужно было продать дом и уехать отсюда.
— Но это был ее дом, — возразил я.
— Какая разница? А до этого — наш. Дедушки, потом отца. Я здесь играл маленьким, в этом доме.
— Но твой отец его продал.
— Ну да. Это-то справедливо.
— А что несправедливо? — в один голос спросили мы с Лешкой.