— Может, считал, что Хло не станет рубить сук, на котором сидит. Или был уверен в своей безопасности. Если бы им все удалось, то карьерам Полариса и Беверли пришел бы конец. Но у твоего отца не было карьеры. Ему нечего было терять. В худшем случае он стал бы соучастником трагедии, произошедшей тридцать лет назад.
— Маму убила Беверли, — прошептала Лили.
— Да, — сказала я.
— Я не убивала…
— Нет.
— Но почему? Почему моя мать… Почему Беверли ее… — Лили прикусила губу. Она не могла понять, почему одна ее мать убила другую. Это оказалось слишком сложно выразить как словами, так и эмоциями.
— Все дело в ревности, наверное. Твоя родная мать и Рэймонд опять начали спать друг с другом. Беверли могла рассказывать байки о свободной любви, но не собиралась делить мужа даже с матерью его ребенка.
— А потом она свалила все на меня, — безжизненно произнесла Лили.
Я кивнула.
— Почему?
— Потому что тебя бы не посадили в тюрьму. А Беверли посадили бы. Она защищала себя, а твой отец, вероятно, чувствовал себя виноватым. В конце концов, он же спал с твоей матерью.
— И я им облегчила жизнь, — горько сказала Лили.
Я не ответила. Что тут ответишь. Мы все знали, что это правда. Лили решила все их проблемы так, как они даже не ожидали, «вспомнив» обстоятельства убийства, которого не совершала.
Вдруг Лили посмотрела на меня, на ее лице отразился ужас:
— Доктор Блэкмор внушил мне эти воспоминания намеренно?
— Нет. Нет. Я уверена, что он работал честно. Просто он ошибся. Катастрофически ошибся.
Лили кивнула. Хоть это утешало.
— Расскажи мне все остальное, — попросила она.
— Рэймонд поведал Хло, как все произошло и та принялась шантажировать Беверли. Затем, скорее всего, она имела глупость рассказать Молли, что все гораздо интереснее — и прибыльнее — чем она предполагала. И это стало причиной ее смерти.
— Почему?
— Потому что доктор построил свою карьеру на теории восстановления памяти. Ты — самый известный случай. Статья о тебе появилась во всех журналах. Если бы выплыло, что ты не убивала свою мать, и что он невольно вложил в твою память ложную информацию, его назвали бы шарлатаном. Или хуже. Молли не могла этого вынести. Во-первых, ее профессиональный успех зависел от него. Все свои исследования и статьи она создавала вместе с ним. Без Блэкмора она всего лишь бывшая наркоманка с дипломом. Молли понимала, что если его карьера рухнет, то она последует за ним. Он прославленный ученый, и Молли могла рассчитывать на хорошую карьеру.
Лили кивнула.
— Она не могла допустить краха. Более того, ее тревожила мысль, что причиной этого краха может стать она сама. И Молли захотела быть уверенной, что эта история никогда не раскроется. Вначале она верила, что Рэймонд и Беверли будут молчать. Рэймонд никогда бы не проболтался, боясь ареста, а Беверли потеряла бы все. Но Хло — это совсем другое. Хло нельзя было доверять. Она не могла бросить наркотики, была шантажисткой. Молли должна была подстраховаться. И убила ее.
Лили вздохнула и обняла брата.
— Я знала, что ты этого не делал. Просто чувствовала, — вот второй луч света в ее жизни.
Я посмотрела ни них, и мне пришло в голову — почему Молли так старательно уверяла меня, что Юпитер невиновен? Хотя уверяла ли? Она рассказывала, что он почти обезумел, что очень любил Хло и был совершенно убит, когда она вышла за его отца. Молли придумала ему мотив, одновременно говоря, что он невиновен.
— Почему она убила моего отца? — голос Лили опять сорвался.
— Видимо, когда я начала копать, Рэймонд испугался, что его участие в шантаже раскроется, и его обвинят в убийстве Хло. Он позвонил в Оджай утром того дня, когда его убили. Сначала я думала, что он звонил Блэкмору, но теперь полагаю, что скорее искал Молли. Скорее всего, знал, что источником информации у Хло была Молли, и хотел убедиться, что она будет молчать. Я не знаю, подозревал ли он ее в убийстве Хло. Думаю, что нет, потому что согласился с ней встретиться. Может, он подозревал Блэкмора, может, тебя, Юпитер, или даже… — Я не закончила.
— Даже меня? — спросила Лили.
— Нет. Нет, — ответила я, хотя, конечно, именно это и хотела сказать. — Может, он подозревал Беверли. Молли ему перезвонила и уговорила встретиться с ней.
— Почему она его убила? — спросила Лили.
— Вероятно, боялась, что он может все выдать. Она избавилась от него так же, как избавилась от Хло.
Вдруг Лили посмотрела на меня и почти сердито поинтересовалась:
— Как, черт возьми, ты все это узнала?
— Вообще-то, я не узнала. Наоборот, ошиблась. Я думала, что преступник — Блэкмор. Молли запаниковала по удачному совпадению. Наверное, вспомнила, что я ей рассказывала о близких отношениях Хло с матерью, и решила подстраховаться окончательно. Ванда позвонила мне, и только это спасло ее от участи, постигшей Хло и твоего отца.
Лили снова заплакала. Не знаю, кого она оплакивала на этот раз — мать, отца, мачеху? Или саму себя? Наконец подруга вытерла слезы краем блузки:
— Что же теперь?
Я вздохнула:
— Ну, как сказал Вассерман, дело Юпитера закроют, хотя от полиции Лос-Анджелеса можно ожидать чего угодно. Они рады иметь синицу в руках, хотя знают, что виновен журавль. Хорошо, что Молли все успела рассказать Ванде, потому что вряд ли она раскается. Но даже если твое дело не закроют, Юпитер, Вассерман докажет твою невиновность.
Юпитер с облегчением вздохнул.
— Я уверена, что до слушания не дойдет, дорогой, — произнесла Лили. — Они закроют дело. Будь уверен.
— Что касается Беверли, не знаю, что и сказать, — продолжала я. — Она уйдет в отставку, скорее всего.
Лили пожала плечами. Вероятно, ее это не волновало.
— Ее наверняка сместят, если она не уйдет сама. Когда начнется расследование… впрочем, это дело давнее. Улики сгорели во время пожара в Сан-Мигеле, большинство свидетелей умерло. Может, я попробую открыть дело еще раз, но не уверена в успехе.
— Расследование не начнется, — грустно сказала Лили.
Я нахмурилась, не понимая, почему она так в этом уверена.
— Кто я такая по сравнению с ней? Мне никто не поверит.
Я промолчала. Вероятно, Лили права. Я не знаю, как работают мексиканские суды, но американский суд никогда не поверит человеку, который столько раз терял и восстанавливал память. Могут помочь показания Хуаны, но кто знает, захочет ли она выступить в суде.
Вдруг Юпитер поднялся:
— Пойду поиграю с детьми, хорошо?
Лили удивленно подняла брови.
— Хочу побыть с ними, пока мне не пришлось вернуться.
Она кивнула, и он поспешил к дому.
— Он просто хотел оставить нас наедине, — сказала она.
Мы сидели рядом. Отец моей подруги мертв, мачеха убила ее мать. Ее собственная карьера может рухнуть — все зависит от того, захотят ли продюсеры и режиссеры иметь дело с ее дурной репутацией. Но зато с любимого сводного брата снимут все обвинения, и она наконец-то узнала, что не убивала свою мать.
Стоила ли игра свеч? Одна Лили может на это ответить.
Вдруг мы услышали крики и топот. Дети бежали к нам через сад, а за ними, хохоча, гнался Юпитер. Тогда я осознала, что впервые слышу, как смеется этот парень. Смеялся он хорошо — весело и жизнерадостно.
— Бежим к нашим мамам, — прокричала одна из близняшек.
Через несколько секунд три девочки окружили нас, залезли к нам на колени. Я поддерживала Руби и близняшку, чтобы девочка уселась и на мамину, и на мою коленку. Исаак притопал последним, пыхтя и отдуваясь. Он бегал медленнее всех. Забрался на лавку рядом со мной и обхватил мою шею руками. Я наклонилась, чтобы вдохнуть его детский запах, и поймала взгляд Лили. Она уткнулась носом в волосы своей дочери, печально улыбнулась и закрыла глаза.
В этом непредсказуемом мире нам остается лишь обнимать своих детей и вдыхать их запах. Вот и все, а если повезет, то больше ничего и не будет нужно.