— Того, который они писали вместе, — пояснила Марта.
— Минутку. Что за сценарий они писали вместе? Первый раз слышу.
— Ты разве не знаешь? А вполне возможно, что и не знаешь. Он хотел писать с тобой, ты уж извини меня, но ты не пошла на это. С тобой все обошлось тихо–мирно в узком кругу, никто и не знал. А в случае с Эвой Марш было совсем по–другому. Как только появилась вторая экранизация по ее книгам, он тут же уговорил ее писать с ним вместе сценарий.
— Так, как ты меня уговаривала?
— Брось, Иоанна, я глупость отмочила, так ведь извинилась перед тобой. С кем не бывает. Но, думаю, ее он обрабатывал, доказывая, что у него есть нужные знакомства, блат, он сам и режиссером будет, ну она и поддалась. Поддалась, раз написали, как же еще? А точнее, написала‑то она. Я читала, очень хороший сценарий, да что я такое говорю — просто супер! Сразу видно — ее заслуга. В нескольких частях. Сняли две части, и даже не стану говорить, что из этого вышло, я и слов таких не знаю. «Дерьмо» было бы незаслуженным комплиментом. Дальше снимать не стали, и отснятое наверняка где‑то лежит. А потом этот… ох, тут бы я выразилась! — вывел из себя Лапинского и вынужден был когти рвать.
— Так, так, — только и сказала я, а в голове — вихрем мысли. И главная: надо же, какой опасности я тогда избежала!
Мартуся вдруг спохватилась:
— Слушай, мы тут с тобой о пустяках, а там Држончек Он и в самом деле убит?
— Магда говорит — и в самом деле.
— Да кому же захотелось пачкаться о такую мразь…
Я не дала ей закончить.
— Наверняка какой‑нибудь эстет, не выдержавший его «творчества». А Поренч адреса не называл?
— Да, минутку, сейчас постараюсь вспомнить. Я еще подумала — какая смешная улица. Вспомнила! Улица Винни–Пуха!
— В центре. Слушай, улицы Винни–Пуха нет!
— Как это нет? — удивилась Мартуся.
— Административно нет. А на практике есть.
Мартуся жалобно простонала:
— Возможно, меня слишком расстроили отвратительные воспоминания и я стремительно поглупела. Не понимаю. Я же отлично слышала — она живет на улице Винни–Пуха, и он даже этим гордился.
— И правильно, очень элитарный район, и все улицу так и называют. Но официально улица Винни–Пуха называется улицей Варецкой. Это все равно что улица Тувима — это Свентокшистская и Новый Свят. Поскольку я лично пострадала из‑за этого, то хорошо запомнила.
Мартуся была заинтригована.
— Вот не знала, надо же, какие странные вещи творятся у вас в Варшаве. Но я все равно не понимаю, откуда известно, что это улица Винни–Пуха?
— По всем стенам написано, вот и известно. А у домов с номерами — Варецкая.
Еще не совсем поняв, Мартуся вдруг о чем‑то глубоко задумалась.
— Знаешь, я не помню… кажется, тоже слышала. Я хочу сказать, Слышала номер квартиры. И еще, какой‑то по счету подъезд… И где же он сейчас, этот Поренч?
— Не имею понятия. Возможно, не в Варшаве, а, например, в Лодзи. Или вернулся уже в Варшаву?
— Да уж не пропадет, отыщется. А он тебе зачем?
— Мне он ни к чему. Наоборот, я бы не хотела с ним столкнуться. Мне нужна Эва Марш.
— Зачем?
— Трудно сказать. Да для всего. Она мне для разных вещей нужна.
Мартуся не стала допытываться, оставила меня в покое и вернулась к тому, что относилось к ее профессии.
— Знаешь, что они сделали с тем ее сценарием? С совместным их трудом? Ни в жизнь не догадаешься! Там были восхитительные, потрясающие сцены, а сняли что? Растянутое, как кишки, не пойми что. Вместо свежей рыбы — сиськи продавщицы, причем растянутые в бесконечность! И больше ничего. И это выдается как величайшее достижение современности! Удачный прием! Тьфу, при одном воспоминании тошнит!
— Это такое новое направление, — поучающе заметила я. — Ну вот как в фильме «Огнем и мечом» вместо фляги знаменитого выпивохи пана Заглобы нам показывают бюст трактирной девки. Знаковые символы заменяются зрительными.
— Что?!
Ничего. Женджян в полузабытьи таращит глаза и оживает при виде такого.
— А диалог в ее экранизации хуже рекламного бреда. Клянусь, я давно нигде такого не видела. А может, и никогда!
Тут вдруг мне многое стало понятным.
— Кто это делал?
А, один восходящий гений, Юлиуш Заморский, кто‑то его силой нам навязал — разумеется, кто‑то из варшавских. С большими амбициями мальчик..
— А чем он занимался до сих пор?
— В муках породил пять или шесть фильмов, стругает их из старых детективов, переделывает по своему вкусу и получается у него… ну как у Агаты Кристи в «Восточном экспрессе», когда Пуаро появляется в виде огромной черной снежной бабы с ноутбуком. Про это иначе и не скажешь…