Я огляделась в поисках официанта и жестом подозвала его. Марсианину удалось наконец поставить свою «хонду» на тротуаре, он снял с себя часть космического облачения и оказался молоденькой стройной блондиночкой. «Хонду» немедленно с большим энтузиазмом обсикал очаровательный сеттер, на поводке ожидающий со своей хозяйкой зеленый свет. Я подумала: если бы это была не хозяйка, а хозяин, бедного песика наверняка бы лишили возможности осуществить свою натуральную потребность исключительно из‑за блондиночки.
— Ну, настолько‑то подлой ты можешь быть, — милостиво разрешила я. — Такой вид подлости даже одобряю. Если я правильно понимаю, у мамули имеются средства на житье?
— Нам бы всем хватило половину того, что у нее имеется. От дедушки с бабушкой у нее много осталось. — Пожала плечами Лялька.
— А Миська что?
— Отбивается. Пока ее дети были маленькие, я ничего не говорила, но теперь могла бы хоть изредка… Ну да мамуля с ней запросто справится, у нее знаешь какая пробивная сила? Ох, разболталась я что‑то, но на душе полегчало. Впрочем, насколько я помню, у тебя в данной области всегда были весьма революционные взгляды, потому я, видно, и позволила себе облегчить перед тобой душу. Погоди, сколько уже?..
Официант поставил перед нами новые бокалы с вином. Лялька добралась до часиков.
— О, еще успею. Поеду на метро, отсюда всего минут восемь. А мы с тобой не сообразили, надо было сразу заказать целую бутылку вместо того, чтобы с бокалами канителиться. Кажется, именно от тебя я когда‑то услышала о тех одиноких людях, которых никто не ждет…
— Ненавижу пиявок, — спокойно и рассудительно пояснила я. Это только так казалось, что ни с того ни с сего. — Считаю их самим омерзительным видом фауны.
— Фауны? — засомневалась Лялька.
— Ну не флоры же! Вот интересно, кто они: земноводные, пресмыкающиеся или вообще брюхоногие моллюски? Нет, не моллюски, это точно. Тогда черви? Черви бывают разных видов. Или насекомые?
— Насекомые летают.
— Смотря в каком виде. Даже бабочки в виде гусениц ползают.
— А разве бабочка это насекомое?
— Холера, не поручусь… Но думаю — насекомое. А вот комар…
— Ты когда‑нибудь видела гусеницу комара?
— Нет, а ты?
— Тоже нет.
— Слушай, ведь мы же не пьяные, правда? О чем же мы тут треплемся?
— О взглядах на характеры людей, — напомнила я, и прозвучало это как‑то ядовито. — А мы вовсе не пьяные и сейчас докажем это, разрешив проблему с пиявками. Вот скажи, чего у них наверняка нет?
Лялька так вся и всколыхнулась.
— Ну, знаешь, ты таким тоном спросила… прямо как в школе. Наверняка у них нет ног. И скорлупы. Сама сказала — они не моллюски.
— Если говорить о внутренних органах, так у меня сомнения насчет сердца…
— Сердца! Точно, нет у них сердца! Безжалостно высасывают…
— Стоп! Я имела в виду орган, как таковой, а не чувства.
Лялька упорствовала.
— Чувства я решительно исключаю. И пожалуй, мозг тоже. Хотя сомневаюсь…
— Я сомневаюсь также насчет печени, почек, селезенки и легких, — поддержала я ее. — Хотя насчет легких не уверена, мне и жабры не подходят. Желудок… о, вот, пиявка вся состоит из огромного рта, и потом сразу кишечник, у нее‑то и головы нет, один рот и кишечник, на конце которого дырка, через которую удаляется переваренная этим паразитом кровь. Да, правильно, они кровососущие паразиты, вот кто такие пиявки!
— Так, говоришь, она вся состоит из пищеварительного органа, как змея из хвоста?
— Верно! Я своими глазами видела: у них есть пищеварительная система, а больше ничего нет.
Лялька стояла на своем.
— В это поверю, а что касается разных чувств — куда уж им. Уверена, нет у них моральной твердости… да и не только моральной…
Я во все глаза уставилась на Ляльку.
— Вот видишь, какая ты. Не только не пьяная, но и очень умная. Твердости в них ни на грош. Напомнила мне — они беспозвоночные. Ты права, позвоночника у них нет. И еще сдается мне, что они каким‑то боком относятся к пресмыкающимся или, наоборот, к плоским червям, плазинцам.. Принимаешь плазинцев?
Лялька охотно согласилась.
— И давай вернемся к началу. Сама удивляюсь, что я его так хорошо запомнила. Пиявки тебе кажутся омерзительными…