— Как же! — фырчала Магда. — У Петрика семейные обстоятельства, и его нет на работе, Островский же где‑то скрывается, вот они и вцепились в меня. Представляешь, я первой пошла на огонь!
— И что?
Вместо ответа она поинтересовалась — то, что у меня в руках, это еда для людей или как?
Внимательно оглядела то, что было у меня в руках. Подносик с колбасными обрезками, остаток макаронов в соусе, жареная рыба, о которой я напрочь забыла, и она находилась уже на грани съедобности. Все аккуратно разложено, аппетитно.
— Нет, это для кошек. Они любят такие закуски перед ужином, сейчас им отнесу. Для людей у меня приготовлен креветочный салат.
— Снижает вес?
— Идеально!
— Я не обижусь, если и мне ты малость уделишь. Нет, сюда я пришла не есть, а малость посплетничать, но менты отняли у меня время на завтрак, и теперь внутри так и подсасывает.
Не тратя времени даром, я поставила на стол салатницу, мисочку, положила приборы. Магда упорно худела. Не потому, что была слишком толстая, но как раз для того, чтобы не растолстеть. Одновременно принялась есть и рассказывать.
– Как ни странно, самым легким оказалось говорить о трупе Заморского, а вот о Яворчике… Вот где мне досталось! Уж они меня мучили, уж они на меня давили и так и этак, я уподобилась макаронине, по которой проехал дорожный каток, и опять проехал, и опять… Для меня Яворчик совсем посторонний человек, о нем я ничего не знаю, а они нажимают и нажимают. И чтобы им хоть что‑то сказать, мне пришлось перемыть косточки чуть ли не всему телевидению. Труднее всего было не затронуть архив и кассеты с Эвой Марш, вот и пришлось хвататься за кого попало! Впрочем, ничего особенно плохого я не сделала, и без меня на ТВ трепещут все на должностях повыше уборщицы.
Меня это в определенной степени встревожило, и к чему людей допрашивать, если Эва Марш в безопасности и вне подозрений, но потом сообразила, что не имею права так уж твердо этому верить, пока не получу от Ляльки подтверждения алиби Эвы.
— А они к кассетам проявляли повышенное внимание?
— Я бы не сказала. Просто затронули их, расспрашивая о Яворчике. А кроме того, я боялась как бы невзначай не упомянуть пани Дануту, чтобы не навредить ей, и, напрягая внимание в эту сторону, перепутала, что от кого слышала. Ужас!
— А что говорила Данута?
И тут я услышала красочное описание деятельности контрольной комиссии, закончившееся вынесение ем кучи подозрительных документов. Пани Данута, ясное дело, знала, что он выносит, расцвет бумажной вакханалии имел место лишь в сплетнях перепуганных сотрудников, передаваемых из уст в уста.
Магда же к этому отнеслась спокойно.
— Обычные искажения и извращения фактов, подделки, липовые договоры, некоторые совсем местного масштаба, другие масштабнее. Во всяком случае, он заинтересовался договором, в котором издали Эву Марш. Похоже, там был не только ее такой перекрученный договор, в котором права на произведения передаются издательству вопреки воле автора и за жалкие гроши или он вообще не извещен об этом. И ведь ни один автор не судился, у нас права человека на его творческие мысли приравниваются к дерьму, не мне об этом тебе говорить. Вспомни хотя бы Дышинского, бестселлер, вопли, безумная радость, а он заявил, что лучше голым изваляется в крапиве, чем прикоснется к этой гадости, наотрез отрекся! А ты сама? В цивилизованной стране за бесправное использование твоей фамилии ты бы получила миллионы возмещения морального ущерба!
— Не говори со мной на эту тему, — сказала я голосом, который наверняка несколько задержал катастрофическое потепление климата на нашей планете.
— Ладно, не буду, извини, пожалуйста. Но если бы ты только представила, как там все бурлит! И все начинают отказываться от всего, они ничего не видели, ничего не знают, они друг друга не знают. Паника страшная! И почти забыли, что все началось с Вайхенманна. Да, кстати, Вальдек Кшицкий чудом отделался легким испугом.
Я порадовалась за него и поспешила выбросить из головы гадость, которую он мне подстроил — не спросись, воткнул меня в рекламу какого‑то продукта. И попросила объяснить, каким же чудесным образом он отделался от полиции. Ведь вроде бы состоял в подозреваемых.
Магда растроганно вздохнула.
— А все любовь, моя дорогая, все любовь. Одного равнодушного секса наверняка бы не хватило. Он договорился о встрече с Вайхенманном на определенный утренний час и позабыл обо всем на свете. Был не в состоянии оставить свою девушку. Это самая новенькая из его невест, возможно, она не сразу на все соглашалась, так что это заняло время. Их мотель находился далеко от Варшавы, я забыла его название, но там подают шампанское, может, ты знаешь? Ну, и достигнув согласия, они не могли оторваться друг от дружки аж до полудня. Вальдус потом засомневался, садиться ли ему за руль, ходили слухи, что как раз на этом участке шоссе свирепствуют гаишники, но тут подвернулся знакомый с женой, они как раз разводятся, ну и забрал их… Этот знакомый всю дорогу ссорился с супругой и ехал, как хворая корова, тащился так, что гаишники их занимали за малую скорость, ну просто цирк, а главное, до Найхенманна добрался с кошмарным опозданием, одновременно с приездом полиции.