- Да? - сказал Гиви, передавая арбуз Дамкину и снимая освободившейся рукой аэродромоподобную кепку. - За это надо выпить, дорогой!
- Некогда пить! - отчаянно вскричал Дамкин. - Стрекозов топиться собрался!
- Зачем, слушай?
- Из-за женщины!
- Из-за женщины можно, - справедливо рассудил мудрый грузин и прошел в комнату.
Стрекозов лежал на диване и бездумно смотрел в потолок. У него был такой вид, словно он уже перенесся в иной мир, ибо в этом мире его уже ничего не держало.
- Гомар джопа, - сказал Гиви Иванович, садясь рядом на стул. Здравствуй, дорогой.
- Здравствуйте, - печально молвил заболевший литератор.
- Рассказывай. Как зовут, где живет? Сейчас поедем, завернем в ковер, положим на коня и увезем к нам на Кавказ, там никакая милиция не найдет!
- Он не знает, где она живет! - закричал Дамкин и уронил арбуз. Арбуз с треском разлетелся по комнате.
- Как не знает?
- Не знаю, - печально подтвердил Стрекозов и отвернулся к стене.
- Он с ней в Гурзуфе познакомился, а сегодня во сне увидел и понял, что жить без нее не может! Утопится, как пить дать, утопится! Уж я его знаю!
- Вай, вай, - застонал потрясенный Гиви в унисон со звонком в дверь.
Пришли художник Бронштейн, Зинаида и доктор Сачков.
- Что с ним?! - закричала с порога Зина.
- Болен, совсем болен, - задумчиво протянул Гиви. - Надо думать, что с ним теперь делать. Но думать можно по-нормальному только за стаканом хорошего вина, слушай! И такое вино есть! Батоно Дамкин, неси стаканы. Дорогая, - обратился он к Зине. - Мы тут арбуз уронили, подмети, пожалуйста. Генацвале, садись!
Через минуту друзья сидели за столом перед налитыми стаканами. Гиви, суровый и гордый, как горный орел, встал, держа на вытянутой руке стакан.
- Я хочу выпить за то, чтобы мы - собравшиеся здесь друзья нашего друга Стрекозова - нашли какой-нибудь выход из создавшегося положения!
- Стрекозов, - спросил доктор Сачков. - Я там тебе подарок принес покрышку от КАМАЗа. Может пригодится?
Сачков часто приносил своим друзьям подарки, найденные им на улице в состоянии опьянения, а в таком состоянии он был почти всегда. На кухне у литераторов стояла настоящая жестяная урна в виде пингвина. На балконе валялся канализационный люк, который ни Дамкин, ни Стрекозов не могли поднять, чтобы выкинуть. В шкафу лежал кусок водопроводной трубы (по утрам в него дудел Дамкин), в ванной под умывальником валялись мотки колючей проволоки и прочие "подарки" доктора, которые литераторы еще не успели выбросить.
Был ли Сачков доктором и была ли его фамилия Сачков, никто точно не знал. Но художник Бронштейн считал его отличным парнем и своим большим другом. Еще бы! В мастерской у Бронштейна стояла подаренная ему доктором гипсовая статуя девушки с веслом.
Стрекозов перевернулся на диване, встал и спросил:
- Гиви Иванович! У вас деньги есть?
- Что за вопрос, слушай! - смущенно сказал профессиональный грузин.
- Одолжите двадцать рублей.
- Зачем тебе двадцать рублей? - подозрительно поинтересовался Дамкин.
- Куплю билет на поезд и поеду в Гурзуф, где я был влюблен и был счастлив. Заплыву далеко-далеко в море, вспомню в последний раз ее милый образ и утоплюсь!
- А! - заорал горестно Дамкин. - И это в то время, когда у нас с ним не дописан новый гениальный роман!
- Стрекозов, - ласково спросила Зинаида, - может тебе просто девочку надо? У нас около "Космоса" есть недурные, для тебя я бы договорилась бесплатно...
- Нет! - вскричал Гиви. - Батоно Стрекозов! Поехали к нам в Грузию! У меня в Тбилиси такая дэвушка есть, м! пальчики оближешь! Сам хотел жениться, но для друга...
- Перестаньте издеваться! - рассердился Стрекозов. - Дайте двадцать рублей, или я зайцем поеду! Сказал "утоплюсь", значит утоплюсь!
- Да-а, - протянул Гиви, вынимая деньги. - Совсем болен!
- Не позволяйте ему ехать в Гурзуф! - воскликнула Зинаида. - Утопится ведь, сердешный!
- Бэсполэзно, - отрубил Гиви. - Такая любовь не лечится.
Дамкин согласно кивнул.
- Стрекозов упрямый, хуже ишака, - подтвердил он. - Ну, прям как я.
- Тогда, - решительно сказала Зина, - я вместе с ним поеду, всю дорогу буду его уговаривать не топиться!
- Вай! - сказал Гиви. - Мы, пожалуй, тоже поедем. Один голос уговаривает - это хорошо, а пять - еще в пять раз лучше чем.
- Поедем, - пошутил напоследок Дамкин. - Заодно и позагораем. Стрекозов, плавки не забудь!
Они тут же поехали на Курский вокзал. Предприимчивый Гиви за десять минут достал билеты до Симферополя.
- Знакомый начальник вокзала, - скромно пояснил он друзьям. - Жаль, рельсы прямо до Гурзуфа не проложили, он бы и до Гурзуфа достал.
- Привет, - раздалось за спиной у литераторов.
Литераторы обернулись и обнаружили басиста и ударника рок-группы "Левый рейс". Ударник, поблескивая очками, кушал мороженое.
- Привет, - сказал Дамкин. - Вы-то здесь какими судьбами?
- В Гурзуф едем.
- Как, и вы тоже?
- Да, только билетов не можем достать.
К литераторам подошел вспотевший Гиви.
- Не отставать, слушай! Поезд сейчас поедет. Давай живо в вагон!
Поезд тронулся. Из окна вагона Дамкин долго махал оставшимся на перроне рокерам. Стрекозов все также уныло смотрел перед собой.
Зина достала из сумки курицу, картошку в мундире, соленые огурчики.
- На вокзале купила, - пояснила она в ответ на вопросительный взгляд Дамкина. - Садитесь к столу.
Доктор, художник Бронштейн и Дамкин придвинулись, но Гиви Шевелидзе сказал:
- Слушай, я узнавал у проводника, здесь есть ресторан. Пойдем, я угощаю!
- Я не буду есть, - заявил Стрекозов и полез на верхнюю полку.
- А я поем, - сказал Дамкин, у которого аппетит не пропадал ни при каких обстоятельствах. - Пошли.
Бронштейн и доктор кивнули. Зина обиженно поджала губы и, завернув курицу в бумагу, убрала ее в сумку.
- Мы скоро, Стрекозов. Не скучай.
Стрекозов не ответил. Его взгляд был уставлен в стакан с подстаканником "Москва - город-герой".
Гиви повел своих спутников в ресторан, и они просидели там до самого вечера. Когда они вернулись, Стрекозов все также отрешенно лежал лицом к стене.