Возле огромного, переполненного деталями деревянного ящика с трафаретной надписью "БРАК" сидели на скамейке двое работяг, смоля дымные папиросы.
- Надо бы пообщаться с рабочими нашего завода, - заметил Дамкин, положив рюмку Стрекозова в карман, и направился к курильщикам. Стрекозов, опасливо оглядываясь по сторонам, чтобы какая-нибудь деталь, отлетев от станка, не заехала по голове, пошел вслед за соавтором.
Дамкин умел общаться с народом.
- Привет, мужики! Как жизнь?
- Ну-у... - протянули мужики, давая понять, что, мол, иди-ка ты, Дамкин, куда подальше...
- Мы новые корреспонденты вашей газеты!
- А-а... - сказали мужики, всем своим видом показывая, что отсылают Дамкина туда же.
- Как она у вас называется? - спросил Дамкин, доставая "Беломор" и протягивая новым знакомым.
- Кто?
- Ну, ваша заводская газета? Мы только что от директора, забыли у него уточнить.
- Хрен ее знает, как она называется, - пожали плечами мужики, угощаясь папиросами Дамкина.
- Вы тут давно работаете?
- Да с утра...
Разговор явно не клеился. Дамкин скомкал пустую пачку и выбросил ее в ящик с браком.
- Хорошо тут у вас...
- До зарплаты еще целая неделя, - возразил один из рабочих.
Стрекозов присел на скамейку. Он никогда не любил общаться с рабочим классом и пытался выдумать, что бы такое сказать.
- Какого хрена вы в цеху делаете, если вы из газеты? - спросил у него усатый работяга, грязными руками поднося ко рту папиросу и выпуская густой вонючий дым.
- Нам надо взять интервью у передовиков производства, - ответил Стрекозов. - Хочешь, у тебя возьмем?
- Сейчас как дам балкой по башке, будет тебе интервью, - сообщил усатый работяга, впрочем, без всякой угрозы.
- Ну, прямо так и по башке, - молвил Дамкин. - На хрен ты нам нужен со своим интервью и своей балкой!
- Вам надо у Таранькина интервью взять, - сказал второй рабочий. - У него все берут, он у нас передовичок.
- И Брачачиус тоже, - добавил усатый.
- А вы не передовики?
- На фиг нужно!
- Классная фамилия Брачачиус, - заметил Стрекозов. - Запомни, Дамкин. Напишем потом, что на заводе многонациональный коллектив. А как ваши фамилии?
- Тебе зачем? - подозрительно прищурился усатый.
- Можно написать: по словам такого-то и такого-то, Таранькин и Брачачиус хорошие работники, их уважают в коллективе...
- Колька, ты слышал? Чтобы я Таранькина зауважал! - возмутился усатый. - Да я ему лучше балкой по башке дам, вот и будет ему от меня почет и уважение!
- Мужики, - сказал Стрекозов, - я бы на вашем месте вызвал этого Таранькина на социалистическое соревнование.
- Становись на мое место, - предложил Колька, - и вызывай. А я пока с дуба не рухнул.
Дамкин пришел на выручку соавтору.
- Нам директор сегодня сказал по секрету, что первому, кто бросит вызов передовикам, он премию даст.
- Правда, что ли? - оживились рабочие. - Сколько?
- Сколько, он не уточнял, - подхватил идею Стрекозов. - Но, я думаю, не меньше двухсот.
- Блин! - прониклись мужики. - Мы бросим вызов! Только никому больше не говорите о премии!
- Заметано! Мы о вас статью напишем, что, мол, решили задвинуть передовиков и самим стать еще более передовыми!
Стрекозов записал в блокнот две фамилии - Столыпин и Шартарамов.
- Тебе налить? - спросил усатый Столыпин Стрекозова, доставая из-под скамейки початую бутылку "Пшеничной" и медные рюмки.
- А не застукают? - опасливо огляделся литератор.
- У нас после обеда не стукают, - сообщил Колька. - После обеда у нас все водку пьянствуют.
- Тогда и Дамкину налей! Он тоже недавно пообедал.
Литераторы выпили с рабочими за знакомство и, пожелав успехов в трудовых начинаниях, отправились на выход.
Поглядев вслед Дамкину и Стрекозову, Столыпин достал из ящика с браком новую бутылку и сказал Шартарамову:
- Свои ребята!
Соавторы вышли на свежий воздух. Дамкин вдохнул полной грудью.
- Пойдем, отчитается перед Ивановым. Для первого трудового дня мы и так много наработали. Завтра наваяем ему статью о передовиках и социалистическом соревновании!
Литераторы снова поднялись на второй этаж, Дамкин опять постучал пальцем по табличке "ДИРЕКТОР" и толкнул дверь. Секретарши на месте не было, лишь сиротливо гудела электрическая пишущая машинка. Стрекозов подошел к ней и щелкнул выключателем.
Дамкин нажал кнопку на селекторе и сказал:
- Максим Максимович, к вам тут сотрудники вашей заводской газеты Дамкин и Стрекозов...
- Пусть войдут, - отозвался селектор грустным голосом.
Литераторы вошли в кабинет. Максим Максимович сидел, облокотившись на стол, подперев щеку рукой и задумчиво рисуя каракули в своем перекидном календаре.
При виде литераторов физиономия директора расплылась в улыбке, глазки заблестели.
- А-а! Дамкин! Стрекозов! Где вы бродите? Я вас жду!
- А мы на заводе были, с рабочими разговаривали...
- Хороший у меня завод?
- Потянет.
- Люди мной довольны?
- Еще бы! Люди полны трудовым героизмом. Особенно после обеда.
- За это надо выпить, - неожиданно заявил директор, доставая из ящика початую бутылку "Пшеничной" и три медные рюмочки. - За трудовой героизм если не выпить, вся работа насмарку!
- Это точно, - не растерялся Дамкин, присаживаясь.
Вскоре водка была разлита. Закусывали финской колбасой с болгарскими помидорчиками.
- А что, секретарша вам не помогает? - поинтересовался Стрекозов, глядя, как Максим Максимович кромсает тупым ножом батон колбасы. - Колбаски нарезать... Хлебушка...
Максим Максимович помрачнел.
- Нет, понимаешь ли, у нас с Машей взаимопонимания... Я к ней со всей душой, а она ко мне никакого внимания!
- В каком смысле? - не понял Дамкин.
- Я ей и цветы, то да се, а она ни в какую. Упертая баба.
- Так увольте ее, возьмите другую. Разве проблема?
- Не-ет, не скажи, Дамкин. Маша мне больше всех нравится! - директор задумчиво разлил водку по рюмочкам.
Собутыльники выпили, директор занюхал помидорчиком. Дамкин и Стрекозов зажевали бутербродами.
- А вы ей стихи напишите, - посоветовал Дамкин. - Стрекозов всегда девушкам стихи пишет. Как только чего-нибудь не получается, Стрекозов бац! и стихотворение! Девушки так и падают в его объятия. Правда, Стрекозов?