— Туз черепов, — констатировал он. — Но не волнуйтесь — шестерка в моей игре бьет туза. Так что шанс у Вас есть.
Минимальный, — слышит она свой собственный голос в своей голове.
Но Перегил сказал, что она выиграет! Он сказал, что ей нечего бояться!
Облизав свои детские пересохшие губки, Эльза потянулась к колоде и взяла карту. Потянула к себе, но пока еще не смотрела. Сглотнула подступивший к горлу комок.
Умирать совсем не хотелось. Не так. И не сейчас.
Но зачем Перегилу было врать ей? Он не стал бы избавляться от той, чьими руками было сделано столько всего!
Эльза, слегка дрожащая от страха, даже и не заметила, с какой жестокой радостью смотрела на происходящее лежащая на полу эльфийка.
И Императрица посмотрела на карту.
— Что там? — интересуется наемник. — Билет на спасение? Или путевка в Ад?
***
— Кто вы и зачем идете в Айронхолл? — громко спрашивает часовой, и Карлейн подходит к нему, чтобы поглядеть на ночных гостей. В дневное время суток людей в город приходит довольно много, но ночью… ночью врата города практически все время остаются закрыты.
Подойдя к типичному для любой стены замка вырезу, младший сержант уставился на двоих спутников. Высокого человека и… ребенка? Они вдвоем блуждали по ночному лесу и добрались до города?
Карлейн хмурится, чувствуя что-то неладное. Тем временем незваный гость опускает капюшон, скрывающий его голову, и то, что видит новоиспеченный начальник караула удивляет его еще больше — это женщина! Чертовски красивая, нужно сказать, женщина. Черноволосая и статная. Теперь Карлейн даже мог разглядеть ее фигуру. Отнюдь не воин и не убийца. Колдунья? Но все равно… одна?!
— Мы с моим сыном много слышали об этом городе и его лорде! — кричит женщина, подняв к Карлейну и спрашивающему ее часовому голову. — И хотели бы просить аудиенции у графа!
— С каким Вы к нему вопросом? — тут же вмешивается Карлейн, и они встречаются со спутницей глазами.
— Личным! — коротко отвечает она, после чего опускает голову.
Карлейн долго думает, как поступить, а затем кивает солдату у деревянного колеса, приводящего в движение механизм, опускающий ворота.
Когда младший сержант спускается со стены вниз вместе с тремя крепкими ребятами (так, на всякий случай), чтобы встретить гостью, он, наконец, видит, что облачена она не в мантию и не в плащ, как ему показалось. А на голове — вовсе не капюшон. На спинах обоих спутников черные, как уголь, волчьи шкуры. Видимо, они используют их и как одеяла по ночам, чтобы не замерзнуть. Но больше всего Карлейна поражает шкура на плечах сына этой незнакомки — они убили волчонка, чтобы получить ее.
— Вы одни? — спрашивает Карлейн.
Вблизи женщина оказалась еще более красивой. Даже Мадам уступала ей чертами лица и грацией.
— Видите кого-то еще? — отвечает гостья вопросом на вопрос и улыбается. Строгой улыбкой. Улыбкой, принадлежащей сильной женщине.
— Ваш муж, например, — сухо говорит Карлейн, крепче сжимая рукоять клинка. Он опасался, что женщина все же может оказаться колдуньей. — Где отец мальчика?
Впервые за все время малец поднимает голову, чтобы посмотреть на мать.
Положив свою изящную кисть ему на голову, женщина отвечает:
— Уже здесь.
***
Она сидела в углу, пытаясь не шевелиться и дышать как можно тише — переломанные ребра доставляли ужасную боль при каждом вдохе. Она молча наблюдала, как мужчина, что умудрился ее обнаружить, а после и одолеть, перекладывал на столе свои карты.
Играет сам с собой, — думала эльфийка, — точно сумасшедший.
Он делал так до тех пор, пока не раздался стук в дверь. Как только по комнате пронеслись первые три удара, человек в длиннополой шляпе смочил два пальца правой руки слюной и потушил ими фитиль свечи. Комната тут же погрузилась во мрак.
Эльзу она узнала сразу же, стоило той сесть на стул, выхваченный из темноты лунным сиянием. А потом была острая дикая боль, когда этот ублюдок дернул за цепь.
Она упала на пол и чуть было не задохнулась. Ей было настолько больно, что она даже словила себя на мысли, что хочет уже умереть. Скорее бы. Иначе велика вероятность… что она заплачет.
Но мысль о смерти исчезла в то самое мгновение, когда она увидела охваченное паникой лицо маленькой шлюхи. Гримаса ужаса настолько исказила ее физиономию, что эльфийка чуть было не опорожнила мочевой пузырь от восторга — настолько ей было радостно это видеть! Жаль, что грудь болит, и не особо посмеешься…