— У него не было выбора.
— Был! Был выбор! Но он решил жить! И я хочу, Аква! Я тоже хочу жить! Скажи, что можешь помочь мне не умереть — и я этого не сделаю! Просто пообещай, что…
— Я не могу, Мари, — спокойно сообщает Аква, все так же глядя ей в глаза и продолжая лежать на своей кровати. — Я не могу помочь тебе. Твоя жизнь должна была закончиться уже давно. Такова судьба. И сейчас… тебе уже никто не поможет.
— Значит, выход лишь один… — нож ходит в руке Кармен ходуном, слезы струятся, словно ручьи, а губы трясутся, словно их бьет током.
— Нет. Выхода два. Умри благородно. Или в жалкой попытке спастись и стать убийцей.
— Тогда третий. Я убью тебя — и буду жить!
И Кармен окончательно собирается с силами. Собрав всю решимость в лезвии своего кинжала, она в последний раз заносит его над головой. Стискивает зубы, и…
Слышит резкий рык. Она даже не замечает, как быстро меняется мальчик, всё это время лежащий недвижимо и наблюдавший. Он обращается волчонком за какую-то секунду и бросается на Кармен. Острые, как бритвы, клыки, погружаются в нежную белоснежную кожу на ее шее и перегрызают трахею. Рвут плоть и, кажется, достают даже до позвоночника.
Мария падает на спину держась за горло руками и ощущая, как их обливает теплая вязкая жидкость. Слышит, как раздаются хрипы оттуда, где раньше была прекрасная часть ее тела. Сколько поцелуев знала эта шея, прежде чем встретилась с пастью оборотня! Сначала мальчики, затем парни, а затем мужчины то и дело припадали к ней губами. Трогали руками.
Теперь же… ее трогают лишь ее собственные пальцы. Взгляд, устремленный к потолку, кажется, начинает видеть свет. И руки, и ноги потихоньку начинают неметь. В груди сильно давит, сердце колотится…
«Поцелуй» оборотня… стал в её жизни последним.
Она уже не чувствовала и не могла понять, что умирала на руках Карлейна, который вошел в комнату, едва услышал странные звуки. Он сразу же понял, что произошло, а потому не стал задавать никаких вопросов. Просто держал ее на руках и смотрел, как жизнь покидает ее прекрасное тело. Он не чувствовал ничего. Пытался понять, почему он так резко охладел к ней, проведя с ней всего одну ночь, но так и не понял.
Когда она умерла, он еще некоторое время обнимал её, хотя делал это скорее потому, что должен, а не потому, что хотел.
***
Кирилл крепко обнял Эльрикель, когда мир вокруг стал становиться ярче. Он зажмурился, а затем…
Услышал громкий звук автомобильного сигнала.
Тут же открыл глаза. Эльрикель, видимо, сделала то же самое — потому как издала слегка испуганный крик.
— Че за херня, пацан?! — вылез из окна водитель. — Пошел на хер с дороги!!!
Затем он, словно это было необходимо, еще трижды нажал на руль, чтобы дать гудок.
Кирилл с Эльрикель стояли прямо посередине пешеходного перехода, вот только человечек на светофоре был красным. Теперь он заметил, что с обеих сторон на них пялятся люди — и некоторые даже записывают их на камеры своих смартфонов.
— Идем! — говорит он Эльрикель, взяв ее за руку и уводя с проезжей части.
— Придурки! — бросил им вслед водитель и тут же втопил, словно куда-то опаздывал.
Кирилл стал смотреть по сторонам. На вывески, людей, незнакомые лейблы.
— Ну что? — спрашивает Эльрикель. — Этой твой мир? Ты… пришел к нам отсюда?
— Я… я не уверен, — он увидел девушку, продолжавшую снимать его на камеру, полноватую, низкую, лицо которой было рассадником прыщей. — Слышь, подруга, какой год сейчас?
Та начинает ржать, но подходит ближе, продолжая снимать.
— Три тысячи семнадцатый, — говорит.
Кирилл смотрит по сторонам — на будущее явно не катит.
— А страна какая? Россия?
— Пяндрабоку, — она продолжает смеяться.
— Как-как?! — Кирилл округлил глаза. — Ты это слово сейчас сама выдумала?
Девчонка просто ухахатывалась.
Чего смешного — он понимал. Это, как минимум, их с Эльрикель одежда.
— Так что? Это не твой мир? — снова спрашивает пепельная блондинка.
— Он во всем похож на мой. Не отличить. Но… в мелочах… к примеру, логотипы машин — я таких не видел никогда. Звезды на постерах… рекламы вот этих брендов — это всё мне не знакомо.
Она крепче сжала его руку, глядя на то, как Кирилл, в свою очередь, вертит головой в поисках хоть чего-нибудь знакомого.
— Это проблема? — спрашивает, наконец, она.
Он останавливается, опускает на нее взгляд, смотрит в эти прекрасные глаза, красивей которых не видел никогда — ни в жизни, ни в кино, — и улыбается.
— Можно привыкнуть, — тихо говорит он. — Главное, чтобы ты была со мной.