Гови – ее второй муж и, возможно, источник того, что прячется в пакетах "Ниман Маркус".
– Почему эта самая "Внутренняя жизнь" оплачивает твою поездку?
– Потому что я очень хорошо учусь. На самом деле мне предоставили особые условия. – Она театрально подмигнула, открыв рот и сморщив правую часть лица. – Обычно так не делают, но они правда хотят, чтобы я не теряла оборотов.
– Ну, если ты уверена. Чего тебе хочется?
– Действовать!
– Я имела в виду еду.
– Все, что угодно, только не барбекю.
Я задумалась.
– Индийское?
– Катальпа или пайуте?
Гарри гикнула. Она всегда любила собственные шутки.
– "Индийская звезда" всего в двух кварталах отсюда. Они делают восхитительную хорму.
– Ух ты. Кажется, я никогда не пробовала индийской кухни. И уж точно никогда – французско-индийской. В любом случае не думаю, что у нас получится съесть карму.
Я только головой покачала.
– Я выгляжу так, будто прошла шестьдесят километров пешком, – объявила Гарри, изучая несколько длинных прядей. – Надо провести ремонтные работы.
Я пошла в спальню, надела джинсы, взяла ручку с бумагой и зарылась в подушки на кровати. Открыла первый дневник и отметила дату начальной записи: 1 января 1844 года. Выбрала одну из библиотечных книг, нашла раздел, посвященный Элизабет Николе, и посмотрела день ее рождения. 18 января 1846-го. Дядя завел дневник за два года до появления Элизабет.
Луи-Филипп Беланже писал твердым почерком, но записи выцвели от времени. Чернила стали темно-коричневыми, кое-где слова расплылись до неузнаваемости. К тому же он говорил на старинном французском и сыпал незнакомыми терминами. Через полчаса у меня застучало в висках, появилось всего несколько заметок.
Я откинулась назад и закрыла глаза. В ванной еще лилась вода. Я устала и разочаровалась. Ни за что не прочту это за два дня. Лучше потрачу несколько часов у ксерокса, а потом почитаю дневники на досуге. Копировать материалы Жанно не запрещала. Для оригинала так будет даже лучше, решила я.
Искать ответ прямо сейчас нужды нет. В конце концов, в отчете не требуется ничего объяснять. Я видела только то, что было в костях. Опишу свои изыскания и оставлю добрым сестрам теорию. Или вопросы.
Может, они не поймут. Может, не поверят мне. Или встретят известия без восторга. Или нет? Повлияет ли отчет на заявку Ватикану? Сделать ничего нельзя. Я уверена, что не ошибаюсь насчет Элизабет. Просто не могу представить, что это значит.
11
Гарри разбудила меня через два часа. Она умылась, высушила волосы и что там еще подразумевали ремонтные работы. Мы собрались и пошли на улицу Сен-Катарин. Снег уже не падал, но скрывал все вокруг, немного приглушая шум города. Дорожные знаки, деревья, почтовые ящики и припаркованные машины надели пушистые белые шапки.
В ресторане посетителей было немного, и нас тут же усадили за столик. Когда мы сделали заказ, я спросила Гарри о семинарах.
– Полный отпад. Я научилась думать и жить совершенно по-новому. Это не какой-нибудь восточный мистицизм и дешевая наколка. Не говоря уже о зельях, или кристаллах, или Тральной защите и подобной чуши. Я научилась контролировать свою жизнь.
– Как?
– Я научилась самопознанию, прохожу очищение через духовное пробуждение. Достигаю внутреннего покоя через целостное здоровье и излечение.
– Духовное пробуждение?
– Не пойми меня неправильно, Темпе. Это не та чушь о возрождении, которой нас потчевали евангелисты дома. Никаких раскаяний, или веселого щебетания во славу Господа, или праведного прохождения через пламя.
– И чем они отличаются?
– Там все завязано на проклятии, и вине, и принятии своей доли грешника, и обращению к Господу, чтобы он позаботился о тебе. Я не покупала у монахинь программки, и тридцать восемь лет жизни не изменили моего мнения.
Мы с Гарри провели юные годы в католических школах.
– Здесь я сама о себе забочусь.
Она ткнула себя в грудь наманикюренным ногтем.
– Как?
– Темпе, ты что, издеваешься?
– Нет. Просто интересно, что надо делать.
– Познавать свое тело и разум, потом очищаться.
– Гарри, не надо забрасывать меня теорией. Что ты делаешь?
– Ну, правильно питаюсь, правильно дышу и – ты заметила, что я отказалась от пива? Очищаюсь.
– И много денег ты заплатила за семинары?
– Я же говорила. Они отказались от платы да еще и выдали мне билет на самолет.
– А в Хьюстоне?
– Там, да, конечно, кое-что я заплатила. Они не могут совсем ничего не брать. Грандиозные люди.
Тут нам принесли еду. Я заказала хорму из телятины. Гарри – овощное карри с рисом.
– Видишь? – Она кивнула на свою тарелку. – Больше никаких трупов животных. Я очищаюсь.
– Где ты нашла эти курсы?
– В общинном колледже графства Норт-Харрис.
Принимается.
– Когда ты начинаешь?
– Завтра. Семинар идет пять дней. Я тебе все расскажу. Правда. Буду приходить домой каждый вечер и докладывать, что конкретно мы делали. Ничего, если я поживу у тебя?
– Конечно. Я правда рада тебя видеть, Гарри. И мне очень интересно то, чем ты занимаешься. Но я уезжаю в Шарлотт в понедельник.
Я порылась в заднем кармане сумочки, нашла запасные ключи и вручила ей.
– Можешь оставаться сколько захочешь.
– Никаких шумных вечеринок, – заявила она, наклонившись вперед и погрозив мне пальцем. – За домом будет приглядывать моя знакомая.
– Да, мам, – ответила я.
Несуществующая бдительная знакомая женщина была, наверное, старейшей шуткой в нашей семье.
Гарри подарила мне фирменную сияющую улыбку и положила ключи в карман джинсов.
– Спасибо. Ладно, хватит обо мне. Давай расскажу, что задумал на сей раз Кит.
Следующие полчаса мы обсуждали последний проект моего племянника. Кристофер Говард получился от второго брака Гарри. На восемнадцатилетие он получил значительную сумму от отца, купил пятнадцатиметровый парусник и занялся его ремонтом. Зачем, Гарри не понимала.
– Расскажи мне еще раз, как Гови выбрали имя?
Я знала историю наизусть, но любила ее послушать.
– Мама Гови сбежала сразу после того, как он родился, а папаша еще раньше. Она оставила Гови на ступенях приюта в Бейсике, в Техасе, с запиской, приколотой к одеяльцу. В ней говорилось, что мама вернется, а ребенка пусть назовут Говард. Парни из приюта не поняли, что она имела в виду: имя или фамилию, и решили не рисковать. Его крестили как Говарда Говарда.
– Чем сейчас занимается Гови?
– Все теми же нефтяными скважинами, а еще охотится за каждой юбкой в Западном Техасе. Но он очень добр ко мне и Киту.
Когда мы поели, официант унес тарелки и я заказала кофе. Гарри отказалась: стимулирующие средства мешают очищению. Мы помолчали. Потом:
– Так где хотел с тобой встретиться ковбой?
Я бросила помешивать кофе и попыталась сообразить, о ком она. Ковбой?
– Коп с потрясающей задницей.
– Райан. Он собирается в клуб "Херли". Сегодня День святого...
– О, черт, и правда! – Она посерьезнела. – Наш долг перед предками – присоединиться к прославлению великого святого, пусть даже малыми средствами.
– Гарри, я давно...
– Темпе, но если бы не святой Патрик, наших предков съели бы змеи и мы никогда не появились бы на свет.
– Я не говорю...
– А сейчас, когда ирландцы оказались в таком трудном положении...
– Дело не в этом, как ты прекрасно знаешь.
– Далеко отсюда до "Херли"?
– Пара кварталов.
– Решено. – Она распростерла руки ладонями кверху. – Идем туда, слушаем пару песенок, уходим. Мы же не на ночь в опере подписываемся.
– Я такое и раньше слышала.
– Нет, обещаю. Как только ты захочешь, мы сразу уйдем. Эй, мне тоже с утра рано вставать.