Люди напугали Марию. Она остановилась у задней двери «скорой помощи» и оглянулась назад. Поверх металлических коробок на нее смотрел парень. Он улыбнулся и кивнул ей, чтобы заверить, что ни до чего не дотронется. Какое ей дело, будет он что-нибудь трогать или нет? От ближайшей группы десантников отделился человек в гражданской одежде – в черном кожаном пальто и в старомодной черной шляпе. Он сделал только один шаг – и она узнала Люазо.
– Мария, ты?
– Да, это я.
Он поспешил к ней, но, не доходя шага, остановился. Она ждала, что он обнимет ее, ей хотелось прижаться к нему и почувствовать, как его рука неуклюже похлопывает ее по спине – обычный его способ утешать ее при разного рода невзгодах.
– Здесь много народу, – сказала она. – Это военные?
– Да, армия, – ответил Люазо. – Батальон десантников. Бельгийцы обеспечили мне поддержку во всем.
Марию возмутило. Это его обычное выражение: он, бывало, говорил, что она не обеспечивает ему поддержку во всем.
– Только для того чтобы посадить меня в камеру предварительного заключения, вызван целый батальон бельгийских десантников? Ты, должно быть, переборщил.
– Здесь неподалеку стоит корабль. Трудно сказать, сколько людей у него на борту. Дэтт мог решить взять документы силой.
Он стремился объясниться, словно маленький мальчик, который заранее ищет свои карманные деньги. Люазо не улыбался, потому что искаженная правда – это не то, чем можно гордиться, но в данном случае необходимо исключить любую случайность. Лучше выглядеть слишком подготовленным дураком, чем недостаточно готовым. Несколько минут они стояли и смотрели друг на друга.
– Документы в машине? – спросил Люазо.
– Да, – ответила она. – И фильм обо мне тоже там.
– Как насчет записи англичанина? Того допроса, который ты переводила, после того как ему ввели лекарство?
– Он тоже там, в зеленой железной коробке, номер четырнадцать В. – Она коснулась его руки. – Что ты сделаешь с записью англичанина? – О своей она не смела спросить.
– Уничтожу, – ответил Люазо. – У меня нет оснований ему вредить.
– Это часть твоего соглашения с ним, – обвинила его Мария.
Люазо кивнул.
– А моя лента?
– Я уничтожу и ее.
– Это не идет вразрез с твоими принципами? Разве уничтожение вещественных доказательств не самый серьезный грех полицейского?
– Что бы ни говорили нам церковь, политики и юристы, нет свода правил, по которому можно было бы проконсультироваться. Полицейские силы, правительство и армия – это всего лишь группы людей. Каждый человек должен поступать так, как ему велит его совесть. Человек не должен подчиняться беспрекословно, иначе он вовсе не человек.
Мария сжала его руку и на мгновение представила, что никогда ее не отпустит.
– Лейтенант! – крикнул Люазо в сторону причала.
Один из десантников, щелкнув каблуками в знак того, что услышал, быстро двинулся вдоль кромки воды.
– Мне придется тебя арестовать, – тихо сказал Люазо Марии.
– Мои документы на переднем сиденье машины, – поспешно сказала она, прежде чем лейтенант подошел к ним.
– Лейтенант, – распорядился Люазо, – заберите из «скорой помощи» коробки и отнесите их в сарай. Кстати, составьте список ящиков и коробок, и пометьте их мелом. На время операции установите вооруженную охрану: возможно нападение.
Лейтенант отдал честь Люазо, бросив любопытный взгляд на Марию.
– Пошли, Мария, – сказал Люазо.
Он повернулся и пошел к сараю. Мария поправила волосы и пошла следом.
Сарай оказался деревянной хижиной, построенной во время второй мировой войны. Во всю длину домика тянулся длинный, плохо освещенный коридор, остальная часть была разделена на четыре небольших неудобных клетушки. Мария в третий раз решила поправить свой грим, как следует занявшись каждым глазом, чтобы они получились действительно хорошо.
– Ну как, надо длиннее? – спросила она Люазо, проведя линию поверх правого глаза. Лицо ее было напряжено.
– Еще час, – сказал Люазо, не отвечая на ее вопрос.
Раздался стук в дверь, и вошел лейтенант десантников, одновременно отдавая честь Люазо и бросая быстрый взгляд на Марию.
– У нас небольшие неприятности, сэр, из-за коробок в машине.
– Неприятности? – удивился Люазо.
– Там один сумасшедший с поврежденной ногой. Он рычит, злится и оказывает сопротивление, когда солдаты пытаются разгрузить машину.
– Вы не можете с ним справиться?
– Конечно, я могу с ним справиться, – ответил офицер-десантник, и Люазо уловил в его голосе нотку раздражения. – Просто я не знаю, что это за тип.
– Я подобрала его на дороге, – вмешалась Мария. – Он пострадал в дорожной аварии. И, выходя из машины, я велела ему присматривать за документами… Он не имеет ничего общего с… он просто пострадавший.
– Просто пострадавший, – выразительно повторил Люазо лейтенанту, и тот улыбнулся. – Давайте его сюда, – сказал Люазо.
– Его надо в больницу, – настаивала Мария. – Все должно быть на своих местах.
– Есть, сэр, – сказал лейтенант, излишне энергично отдавая честь, желая показать, что пренебрегает словами женщины. Он бросил на женщину неодобрительный взгляд, повернулся и вышел.
– У тебя появился еще один новообращенный.
Мария хихикнула, рассматривая в зеркале накрашенный глаз, слегка отклонилась, чтобы другой глаз не попадал в поле зрения, и сильно запрокинула голову, изучая линию подбородка. Солдаты складывали коробки в коридоре.
– Я хочу есть, – сказала она спустя некоторое время.
– Можно послать за едой, – кивнул Люазо – У солдат полный грузовик кофе и сосисок, и чего-то еще жутко жареного.
– Кофе и сосиску.
– Принесите две порции сладкого кофе и несколько сэндвичей с сосисками, – сказал Люазо юному часовому.
– Капрал уже пошел за кофе. – Солдат был в нерешительности.
– Не беспокойтесь, – сказал Люазо. – Я присмотрю за коробками.
– Он присмотрит за коробками, – повторила Мария невыразительным голосом, глядя в зеркало.
Солдат взглянул на нее, но Люазо кивнул, и солдат повернулся, чтобы пойти за кофе.
– Можете оставить автомат мне, – предложил Люазо. – Неудобно нести кофе с висящим на шее автоматом, а оставлять его в коридоре не стоит.
– Я справлюсь и с кофе, и с автоматом, – сказал солдат.
Он сказал это вызывающе и перебросил ремень автомата через голову, показывая, как именно он справится.
– Вы хороший солдат, – похвалил Люазо.
– Я мигом, – сказал солдат.
Люазо повернулся на вращающемся кресле, побарабанил пальцами по письменному столу и, заняв прежнее положение, наклонился к окну. Стекло запотело, и Люазо протер кружок, чтобы видеть кромку воды. Он обещал англичанину, что будет ждать, а жаль: это нарушало его планы, из-за этого он вынужден сидеть здесь с Марией, а он испытывал в ее присутствии некоторую неловкость. Нельзя же отправить ее в местный полицейский участок, придется ей ждать здесь, с ним. Конечно, ничего не поделаешь, но ситуация не из приятных. Однако спорить с англичанином было не в его интересах: англичанин предложил ему все документы, а также сопровождающего офицера красного Китая. Более того, пообещал, что, если Люазо подождет, он доставит Дэтта с корабля, прямо сюда, на набережную. Люазо фыркнул. У Дэтта не было никаких разумных причин покидать корабль радиопиратов: за пределами трехмильной зоны ему ничего не грозило, и он знал это. Там находились все корабли радиопиратов, и все были в безопасности. Дэтту стоило только настроиться на волну любого из них, чтобы убедиться в этом.
– Ты простыл? – спросила Мария, все еще критически рассматривая свой накрашенный глаз.
– Нет.
– А судя по голосу, простыл. У тебя нос заложен. Ты же знаешь, это обычно первый признак простуды, а все из-за открытого окна в спальне, я тебе сто раз говорила.