— Да есть у меня деньги, успокойся!
— А ты зачем… это сделал?
Ведь Борис, по тогдашним ее представлениям, был взрослым и даже отчасти пожилым — тридцатилетним — мужиком.
— А ты слыхала, Надежда, что любой капитал всегда начинается с воровства?
— Не понимаю чего-то…
— А ты возьми Америку. Джентльменский бизнес, миллион под честное слово… правильно?
Надька пожала плечами, в неполные двадцать лет она мало чего знала про американский бизнес: тогда и слово-то это было почти ругательным.
— Ну, неважно, просто поверь: честней американского бизнеса на свете нет! А начинались все эти великие фирмы: то ли поезд обчистили, соответственно, машиниста с кондуктором на тот свет, то ли сейф грабанули, то ли земельными участками торговали, которые на дне озера Мичиган… Такой уж закон: всякое честное и прибыльное дело начинается с жульничества.
— Ну, а какое ж ты честное дело сегодня начинал? — улыбнулась она.
— Дело какое?.. А чтобы на тебе жениться!
— Дикий разговор какой-то!
— Освоишься.
— А зачем-то мне… осваиваться?
— Хм… Что же я, не видел, как ты на меня глаз положила!
Вот это да! Надька думала, она может строить из себя простую скромную девушку, а козыри пока поберечь. Но выходило так, что придется играть в открытую. Чтобы стряхнуть с себя роль невинной, которую она сегодня исполняла весь вечер, Надька махнула полный бокал шампанского.
— А давай-ка, дорогой супруг, хоть малость расскажи о себе.
Странный это был вечер в ее жизни! Ведь получалось, она заключала контракт на всю жизнь… И верила в это, и, конечно, не верила ни грамма!
Как выяснилось позже, Борис ей рассказывал тогда почти одну только правду… Что же это было у них? Любовь с первого взгляда?.. Ерунда собачья! Это было определение выгодности сделки с первого взгляда.
— Я, Надь, сколько себя знаю, всегда отирался на рынке… Такой раньше был Немецкий рынок. У меня там дед точильщиком работал. В день зарабатывал сто рублей. Одну полсотню пропивал в обед, другую нес бабке…
Потом он и сам прибился к делу. Придумал, как можно чемоданы тырить. Ему в ту пору было лет десять, а в долю брал здоровых пацанов — лет по шестнадцать, по пятнадцать… Делалось это так. Борисовы ребята устраивали вокруг жертвы с подходящим чемоданом базар-вокзал. У Бориса в руках была большая багажная корзина с крышкой, но… без дна. Улучив момент, он подходил со стороны, опускал на чемодан свою корзину, отходил на несколько шагов и стоял с отсутствующим видом или даже присаживался на корзину… пока наконец жертва не обнаруживала пропажу, пока с обезумевшими глазами не кидалась куда-нибудь в дальний конец рынка на поиски вора. Тогда Борис поднимал свою корзину и шел в дедов сарай… И никогда не забыть ему того адски жгучего чувства: что же там в чемодане лежит?!
Афера эта приносила Борису неплохие барыши, но была скоро раскрыта. Потому что тихий парнишка с багажной корзиной, который раз за разом попадал в поле зрения на месте неприятности, вскоре примелькался опытному участковому глазу.
За эти годы было у него и многое другое… Борис это называл «развлечения». Надька сама не очень понимала, зачем сидит в прокуренном «гадюшнике» и слушает его байки про то, как он продавал воду вместо подсолнечного масла и перловку, покрашенную томатной пастой, вместо икры…
— Муж дорогой! Неужели ты всю жизнь такими глупостями занимался?
— А почему нет? Весело, быстро, головой варить надо.
— Да ведь ты говорил, тебе тридцать три уже!
— Ну тридцать три… Спешить-то некуда. — Он улыбнулся Надьке. — В смысле некуда было! Да хочешь, Господи, можно обогатиться за полчаса.
— Что ж ты не обогащался?
— Риск. А причин для риска, говорю, особых не было… Хочешь, через две недели вся будешь в золоте и в шелках? — Он засмеялся… Но в то же время он и не очень шутил.
— Через какие две недели?.. Почему так уж прямо через две?
— А потому, что через две недели будет первое сентября…
У него, оказывается, было придумано несколько «развлечений», которые годились при любом сталине-хрущеве-брежневе. Одно из них называлось «Первое сентября».
Заблаговременно накалываешь несколько квартир, где есть что взять и где ребенок идет в первый класс.
Первого сентября они семьями дружно-весело шагают в школу. Там торжественная линейка, то-се… Стало быть, у тебя час абсолютно спокойной работы… Чтобы уж совсем спокойной — пять-десять минут. Пришел, быстро взял и в следующую. А таких спокойных «сентябрьских» квартир, если нормально подработать вопрос, в подъезде обычного многоэтажного дома бывает не меньше трех-четырех.