— Сюда входят… твоя решительность, ум, умение комбинировать…
— И еще твоя очень любимая мной попка…
Ну правильно, что он ее перебил. Не надо искать там, где очевидно для врагов… Да, увы, их партнеры теперь становились их врагами!
— Я врач! И они об этом забыли.
— Пожалуй, годится, только пока непонятно, как мы это приставим к делу.
Вдруг ее осенило:
— А хочешь другое, с другого конца?.. Они тебе очень доверяют!
— Не понял…
— Для них это само собой разумеется! Они тебе доверяют, как закону Ньютона. И, значит, тоже как бы забыли об этом.
— Ну и что?..
— Сейчас объясню. Ты ведь, наверно, хотел по-тихому толкнуть дачу… и коктебельскую тоже… хотел?!
— Чего? Им, что ль, оставлять? Или Попову Гавриле?
— Погоди! Ты с кем-нибудь уже говорил об этом? Намекал… хоть звуком?!
— Нет пока.
— Отлично! Давай наоборот: стройматериалы покупать — с понтом, мы собираемся бассейн забацать.
— Не пойму тебя…
— Тысяч тридцать истратим — хрен с ними.
— У нас всего сто семьдесят налика.
«И еще тысяч сорок заначки на девок», — подумала Надька, но не усмехнулась.
— Мы с тобой все бросим, понял! Два дома, квартиру, эти тыщи…
— Ну, не перечисляй — много чего бросать! Дело говори.
— Ты им запариваешь, что у тебя появилось окно в таможне. Но только на один раз. Причем количество товара — от вольного. У Мухаммеда скупаем все, что есть, вкладываем свои бабки. В мастерской ребятам за сверхурочные тройной оклад.
— Понял, гоним пену. Дальше?
— Для окна нужна огромная взятка — два миллиона «зелеными». Знаю, ты скажешь, что они на это не пойдут… Они, Боря, никуда не денутся — голодают уже который месяц! А ведь с них тоже требуют — будь-будь!
— В принципе-то… если им посветит миллионов сорок… — Борис задумчиво улыбнулся. — Почему и не иметь два миллиона накладных расходов?.. Но куда мы денем потом меня?.. Куда наши «деревянные» тыщи вложить… пускай и с некоторыми потерями, это уж я как-нибудь… Но куда меня девать?!
Ответа на этот вопрос не было у Надьки. Тупо выпила шампани, пожевала орешков из только что открытой швейцарской банки… Красиво жить не запретишь!.. Куда же его девать? Ведь эти суки из-под земли достанут!
И тут до нее дошло!
Именно из-под земли не достанут! Борису надо умереть. Погиб, понимаете, в автомобильной катастрофе, взорвался — сгорел дотла… Нет, это слабо. Не такие они люди, чтобы поверить, будто малый, который у них шарахнул пару миллионов, сгорел без остатка.
— Что ты все дуешь шампанское и молчишь как рыба?
— Сейчас!
И опять пробежалась мыслью вперед-назад. Как мышь, запертая в клетке. Ни к селу, ни к городу вспомнила, что она докторша, хирург… зарезать мне его, что ли?.. Хирург челюстно-лицевой. Вот оно!
Надо найти двойника… Казалось бы, дело, возможное только для кино, романов, а еще для людей типа Горбачева или Гитлера. Так оно и есть — с одной стороны. Но вот найти человека, лицо которого после не особенно трудной операции приобретет нужные черты, наверное, уже не так сложно. При определенных усилиях, потраченных на поиск, она бы, наверное, даже могла выбирать из нескольких: чтоб операция действительно попроще и чтоб клиент посговорчивее.
Но это еще не все. Через какой-то точно выверенный срок она делает операцию и Борису… Потом двойник погибает, причем целехоньким, полученные деньги спрятаны (по версии, отданы крупному лицу на уровне Собчак-Силаев-Бакатин). Тайна окна унесена в могилу… Торжественные похороны…
— Надька! Неужели правда увернемся?!
— Стоп, — она вдруг подумала, — «увернемся»! Ты-то увернулся. А я?! Они же из меня за свои деньжищи… Неужели поверят, что я прям ничего не знала? Хоть какая-то зацепка да в памяти у меня есть.
— Спокойно! — закричал Борис. — Это уже детали!
— Ни хрена себе, «детали» — они меня будут на атомы раскладывать…
— Да есть нормальный выход, Надюль! Я умру, но перед этим мы разведемся.
— В смысле?..
— Ну что… как будто я завел себе новую бабу. Ты рвешь когти к Роберту: мол, усмири старого козла. Я объясню тому же Роберту, что влюбился, что в качестве отступного даю тебе квартиру и Коктебель…
— Много даешь — подозрительно!
— Надьк! Ну жалко же им-то все оставлять… Ладно. Давай один Коктебель — он дороже.
— Дурак! Мне-то, по идее, будет нужнее Москва, квартира!
— Да, правильно… — Он покачал головой. — Жалость какая!
Помолчали, попили, поели… Разговор, конечно, разговором, судьба, может, в самом деле именно сейчас и решается. Но пожрать хорошо и кирнуть они тоже очень любили!