— Нет!
— За миллион долларов.
Ский сделался красный, как после парилки. Усмехнулся каким-то удивительно плебейским образом. Сам почувствовал это… «Господи, — подумала Надька, — до чего ж деньги сильнее человека!»
— А сколько вы сами надеетесь заработать на этом?
— Тысяч семьсот.
— А они?
— Игорь, я не знаю. Но уверена, больше этой суммы они нам не дадут.
— Нам?!
— Ну, конечно. Вы ведь согласны?
— Нет… Дайте мне хотя бы подумать несколько дней.
— Да ведь ваши размышления ничего не прибавят! Игорь! Вы же это знаете лучше меня.
Очень верно сказал один, ныне уже расстрелянный, советский мафиози: «Если человека нельзя купить за большие деньги, то его можно купить за очень большие деньги!»
Затем они без дальнейшего ломания стали обсуждать подробности, к которым Ский, как человек по-настоящему деловой, отнесся чрезвычайно серьезно: начинать, так начинать. В частности, ему понравилась идея с семейным праздником. Ровно полвека с тех пор, как их семья оказалась в Америке.
— Неужели правда?! — изумилась Надька. Ский рассмеялся в ответ. И ей подумалось, что, может, она зря в свое время не закрутила с ним короткую историю… А с другой стороны, тоже хорошая собака, слупил ни за что миллион… Влюбленный!
Но странно — Надька думала об этом без всякой злобы. Таковы были условия игры. Их надо принимать. Или совсем не браться за дело.
— Вы так легко согласились, Игорь! — Надька улыбнулась ему.
— Хм! Мне кажется, я слышу в вашем голосе осуждение?
— Ладно вам! Не пугайте!
— Вы, Надин, авантюристка… Конечно, в самом хорошем смысле слова. И невольно окружаете себя авантюристами… Даже люди такого спокойного склада, как ваш покорный слуга, и те находят в себе соответствующие струны.
— Да вы, мой дорогой, главный авантюрист и есть! После этой короткой «переменки» они снова принялись за дело, то есть продолжили обговаривать детали. Например, Ский предложил не десять ящиков, а двенадцать — дюжина дюжин (поскольку в ящике двенадцать бутылок). Так, считал Ский, будет более по-русски, более традиционно… Если уж играть тоску по Родине, пусть все бьет в одну точку.
Не очень стесняясь, Игорь подробно стал интересоваться, когда и каким образом деньги окажутся у него в кармане. Надька считала: в тот момент, когда станет известно, что шампанское дошло до американского «потребителя». Ский требовал денег раньше; он собирался сам везти бутылки домой, раз уж «надвигался семейный праздник».
— Но это для меня слишком большой риск, Игорь! А если шампанское застрянет на таможне?.. Знаете, чем я отвечаю за деньги?!
— Девочка моя! Если бутылки застрянут… уверяю вас, нам будет совсем не до проклятых миллионов!
Через несколько дней он позвонил сам:
— Надин! Помните, вы обещали мне шампанское?.. Я вам очень благодарен. Но мне нужна эта дюжина срочно!
— Что случилось?
— Случилось хорошее, успокойтесь. У меня в гостях будет префект Южного округа Москвы господин Галямин. Во-первых, он мне обещал помочь с оформлением бумаг. А во-вторых… нам нужно выпить несколько бутылок…
— Да выпейте лучше «Клико» из «Березки». Уверена, он вас правильнее поймет!
— Это я сообразил, Надин. Однако мне хочется, чтобы он видел эти ящики, ву компрене?
— Дней через пять, Игорь! Борис приедет, и мы сразу…
— Да, кстати! Мне нужно коллекционное шампанское! «Абрау-Дюрсо» или «Новый свет».
— Игорь, говорят, что дом вашего дедушки стоял на месте Очаковского завода шампанских вин?
— Надя, прошу вас, не надо шутить!
И от его тона Надьке с ходу стало неуютно.
— Да, причем мне надо шампанское не от спекулянтов, а из магазина, с чеками, с накладной!
— На алкоголь не дают накладных! — сказала Надька сердито.
— Ну… вам лучше знать, в конце концов, это вы советский человек, а не я… И поймите, голубушка, я прошу только самое необходимое!
Конечно, он был прав. Конечно, если уж делать, так делать. Но таким образом появлялась еще одна обуза. Преодолимая, конечно. Но их столько висело!
Сева по целым дням пропадал в городе. Он занимался сразу тремя делами: искал квартиру, пытался установить контакт с подходящей «затыкальщицей» шампанских бутылок и теперь еще должен был искать сто сорок четыре бутылки коллекционного напитка… Да в принципе — имелось ли столько в Москве?!
Но Сева не думал унывать. Вечером он приезжал бодрый, как после физзарядки. Хохотал, рассказывая о своих временных неудачах. Это все была для него игра. И когда Надька упрекнула его в этом, ответил: