И тут одно обстоятельство рассмешило Бориса; он вспомнил, что у него нет денег. Вернее, есть, но мало. Такое странное и давно позабытое чувство!
— Вы чего? Неудобно сидите? — уважительно спросил шофер. Эти холуи сразу чуют, кого посадили! Борис подмигнул ему и ничего не ответил.
— К бабе?
Вот разговорчивый попался! Да в принципе можно было бы и поговорить, делать-то все равно нечего, дорога длинная — с юга на север, из одного Подмосковья в другое… Но к подбородку и к нижней губе у него была приделана блямба, «пластическая шина», как называла ее лечащая врачиха. И от этого голос у Бориса выходил какой-то старческий, с шепелявинами и бормотанием в нос. Что еще его дополнительно дергало — он не мог никому позвонить и все новости узнавал лишь через Надьку… Хотя теперь надо отвыкать от прежних друзей. Отныне он уже не Попов Борис Николаевич, а… шут его знает, какой Надька сделает паспорт.
А за бывшего него что-то там Двойник бормочет и совершает разные телодвижения.
Надька же твердит ему одно:
— Все нормально, все нормально. Это не телефонный разговор.
А сама, падла, уже не была больше недели! Говорит, простуда дикая. И когда разговаривает с ним по телефону, то сильно кашляет, с понтом.
Но за этим кашлем и за этим «все нормально» как-то не слышалось Борису тепла. Вот что и дергало на самом-то деле!
— Игорь Евгеньевич, поехали, золотой!
— Постепенно поедем. Я хочу еще раз все продумать. Знаете, береженого Бог бережет, как сказала монашка, надевая на свечу презерватив!
Это должно было вызвать смех или хотя бы улыбку, но они слишком волновались оба.
— Давайте снова пройдемся по всем нашим действиям в аэропорту от начала до конца.
— Ну извольте! — опять он сказал неборисово слово, однако Ский уже не замечал этого — привык.
Проговорили медленно, шаг за шагом, всю операцию.
— Вы понимаете, Боря, я простой честный коммерсант. Я совершенно не специалист по такого рода мероприятиям!
— Да ведь от вас же ничего не требуется. Вы только бутылки не перепутайте — две левые крайние. Я к вам поверну ящик нужной стороной.
— Ох, боюсь!
За последние дни Огарев так часто слышал это слово, что едва мог скрыть раздражение свое:
— Ну, дорогой мой, кто не рискует, тот, как известно, не пьет шампанское!
Поехали наконец. Перво-наперво в гараж, специально нанятый Огаревым на месяц. Туда он свез закупоренные тетей Наташей бутылки. Теперь надо было перегрузить ящики и — в аэропорт. В принципе Огарев все продумал, и даже то, что скиевский микроавтобусик «Ниссан», наполовину въехав в гараж, закроет какой-либо обзор для любопытных глаз, буде такие попадутся в это утреннее время среди недели, когда по идее все автовладельцы должны находиться на работе.
За рулем сидел Ский, и это было очень кстати, потому что Огарев не очень-то представлял, как он управится с большой машиной… Приехали, перегрузились. Ни одна живая душа не видела их за этой работой. И даже ни кошки там не было в этот час, ни собаки, ни птицы в мутных небесах. Меж гаражами, что на целые гектары разрослись здесь нечистым, уродливым пятном, расползался густой, мокрый туман. Напитавшись запахами бензина и прочей дряни, он уходил в город.
Эта чисто словесная картина выстроилась в голове у Огарева и тут же пропала навсегда в бездонной яме памяти, так и не востребованная оттуда до самой его смерти… Спокойно улыбаясь, чтобы поддержать Ския, и беспечно глядя на дорогу, он еще раз пробежал операцию. Ведь заглавная роль в этой игре отводилась ему. Так он сам решил. Так ему было проще… хотя и труднее.
Впрочем, Ский тоже неплохо потрудился в эти дни. Конечно, ему, скорее, повезло. Но это уж, извините, никого не касается; хотите потом, хотите везением, лишь бы получить результат! А Ский его получил.
Тот, стало быть, префект Северного (не то Южного) округа, с которым Игорь Евгеньевич водил дружбу на почве открытия совместных предприятий (и, несомненно, получения префектом неких дружеских презентов), узнав о трогательном юбилее в доме Ския и проблеме с шампанским, выписал бумагу, где говорилось, что данный округ Москвы является побратимом соответствующего округа города Нью-Йорка и данное шампанское — дар одного великого народа другому… Ну или что-то в этом роде. Фактически бумага не имела для таможни официальной силы. Но кому это охота связываться с новым московским правительством?..
Вы пробовали?
Вот и не пробуйте!
— Шеф, да погоди чуток! — он жестко усмехнулся водителю, который крепко взял его за рукав. — Всю дорогу ехали как люди. Расплачусь я! И еще на чай кину.