Рейс попался ему не слишком удачный, с двумя посадками: первая — в ирландском аэропорту Шенноне, вторая — где-то на Ньюфаундленде. А впрочем, надо ли судьбу гневить: неудачный! Летишь, миллион летит с тобою.
В Шеннон самолет опоздал на двадцать минут. За это компания предоставила им бесплатный легкий ужин. Вот чему никогда не переставала удивляться его эмигрантская, но все ж в самой глубине российская душа. Подумаешь, двадцать минут — ведь чушь собачья… Так нет же! Они будут плясать вокруг тебя, как последние дураки… Так, примерно, он думал, не спеша поедая свой законный легкий ужин. Шеннон еще тем хорош, что в нем кафе по типу шведского стола. Обычно-то особенно не разгуляешься — дороговато. Но коли фирма платит… За столиком рядом протестантские священники уплетали свои тоже отнюдь не маленькие порции, нахапанные задарма. Как пошутил однажды Борис, «это сладкое слово халява!».
Он окончил ужинать, подумал о сигарете. Но с курением было покончено сразу по двум экономиям: средств и здоровья. Не спеша пошел к движущейся дорожке, которая и доставит его к самолету.
Пассажиры отчасти сменились. Рядом со Скием на дорожке ехали три очень молодых итальянца. Ский еще обратил внимание, что у них какие-то особо гордые, независимые лица… Вернее всего, это были сицилийцы. За всю некороткую дорогу к самолету они перекинулись лишь несколькими словами. Но было как-то сразу понятно: их что-то объединяет очень важное… Ский не любил итальянцев, а особенно из Сицилии. От этой шпаны, того и гляди, можно было ожидать какой-нибудь экстремистской выходки. Сам Игорь Евгеньевич в подобные заварушки не попадал — Бог миловал. Но все мы наслышаны об их проделках — мерзавцы несчастные!
Впрочем, вскоре он напрочь забыл о них думать. Стал размышлять о своем будущем житье и незаметно задремал — так были легки и приятны его мечты. И так он проспал, наверное, не менее часа. Но затем проснулся. И это было ужасное пробуждение. Оно же, кстати, было и последним в его жизни.
— Внимание пассажиров авиалайнера!
По отвратительному английскому Ский сразу догадался, что говорит один из итальяшек, которых он видел…
— Вы являетесь заложниками «Группы 19 августа». Наши требования просты, человечны. Мы требуем освободить шестерых узников, томящихся в застенках Палермо. Освобождение наших товарищей должно быть произведено немедленно, за те восемь часов, которые мы летим в Нью-Йорк. Командир корабля должен незамедлительно связаться с Министерством внутренних дел, полицией города Палермо и передать наши требования. В случае отказа мы в ближайшие сто двадцать минут убьем всех пассажиров, сидящих на четных местах. В случае дальнейшего отказа итальянских властей сотрудничать, самолет будет взорван. С этой секунды вам запрещено вставать, пользоваться туалетом, курить.
«Спасения не будет!» — сразу подумал Ский и посмотрел на часы, скоро ли начнут убивать тех, кто сидел на четных местах. У него самого было место семьдесят семь. Но тем не менее, Ский знал наверняка: спасения ему не будет.
И нисколько не удивился, даже с неким злорадством сказал себе: «Ну что я тебе говорил?!» — когда за спиной у себя услышал перешептывание:
— Мочить их надо!
— Надо! А как ты это собираешься делать?
— А смотри, как он пистоль глупо держит — как в кино. Из этого положения человек в жизни своей не попадет… Это же непрофессиональные ребята.
Несомненно, разговор шел об итальянце, стоящем у выхода из салона…
Ский не хотел оборачиваться к разговаривающим и знал, толку не будет от этих его оборачиваний. Но все же обернулся. Он увидел молодых мальчишек, лет не более двадцати… Хотя и те, экстремисты, тоже были не более лет двадцати. Но эта, вторая, часть мысли сразу почему-то ушла. Осталось только, что перед ним дети, которые хотят связаться с опаснейшими преступниками. И тем погубить всех пассажиров. Погубить Ския!
Он был опытный и хладнокровный человек. Но в бизнесе, в деле. В ситуацию, подобную этой, он никогда не попадал. И потому повел себя абсолютно нелепо. Он нервно повернулся, совершенно не подумав, что сказать этим соплякам. Лишь строго смотрел на них… Это ему казалось, что строго, а на самом деле испуганно. Парни по инерции еще продолжали разговор:
— Может, в принципе он и не попадет. Но в нас он попадет. Это же закон!
— А я бы все же попробовал!
— Хм… Ну давай попробуем… Вы что-то хотели, сэр? — эти слова были уже обращены к испуганным скиевским глазам.
— Неужели вы не понимаете, — зашептал Ский, — что наше единственное спасение: подчиниться им полностью… Разве вы не знаете международные правила на этот счет?