'Никогда не буду называть его братом.'
Я пару раз мысленно повторила это.
Разумеется, я постараюсь не пересекаться с ним, но мне следует помнить об этом, на всякий случай.
Размышляя о том и другом, я заметила, что мысли мои туманны и неуловимы.
'Нужно что-нибудь съесть.'
Еда является основным источником энергии, необходимой для всего. А сейчас время обеда.
Однако из-за сегодняшних потрясений, мое чувство голода притупилось.
'А, плевать.'
Погрузившись в собственную лень, я прикрыла глаза. Сон стоял на первом месте в моем воображаемом списке дел.
Может быть, потому что я хотела убежать от реальности.
Вскоре после того как закрыла глаза, я заснула.
— Почему это в твоей комнате?
Над головой послышался голос, холоднее сосулек посреди зимы. Затем, с другой стороны раздался громкий крик.
— Отвечай, подлая сучка! Ты украла это!
— Рейнольд.
Герцог предостерег Рейнольда, выпленувшего нецензурные слова.
Похоже, Рейнольд не мог продемонстрировать, насколько он зол молча, поэтому начал пританцовывать.
'Что это?'
Безучастно осмотревшись, я опустила голову.
Две маленькие ручки.
Я сразу могла сказать, что это — сон Пенелопы.
— Говори, Пенелопа. Откуда у тебя колье гонг-ню*? Я думал, что запретил тебе ходить в ту комнату.
(Прим. ан.: Гонг-ню — это кор. слово, обозначающее герцогскую дворянку\девушку. Оно значит тоже, что и "леди", но "гонг-ню" неформально и применимо только для дочери герцога, в то время как "леди" формально и применимо для всех благородных дам.)
— Отец. Говорю же, эта сучка его точно украла!
Даже после предостережения Герцога, Рейнольд не сдерживал свой гнев.
Пенелопа одарила его убийственным взглядом и завопила.
— Я не крала! Я ничего не делала!
— Заткнись! Хватит врать! Почему тогда ожерелье, которое отец подарил Ивонне, было в ящике твоего стола?
Рейнольд кричал с колье в руках.
Она видела это украшение впервые. Не колеблясь, Пенелопа закричала и отказалась признавать свою вину.
— Не знаю! Я никогда не заходила в эту комнату!
— Я все видел.
Тогда из толпы, пробившись через других людей, вышел мужчина.
Герцог и Рейнольд повернулись к нему.
— Дворецкий.
— Я видел, леди Пенелопа часто поднималась и спускалась на 3-й этаж в последние недели. На всякий случай, я проверил дверь комнаты леди Ивонны, но она не была заперта.
Все, в том числе и Герцог, посмотрели на маленькую девочку.
Даже Пенелопа не могла счесть эти взгляды незначительными и проигнорировать их.
— ……Это, это не я.
Она отступила назад.
Это правда, что она часто поднималась на 3-й этаж.
На этом этаже было меньше всего людей, к тому же, он соединен с дорожкой на чердак.
Она пошла туда только потому, что не хотела находиться рядом с издевающейся над ней горничной, и не собиралась ничего красть.
Тем более что-то, принадлежащее настоящей леди герцогской семьи.
— Это действительно не я, отец! Я никогда не заходила в эту комнату!
Надрывалась Пенелопа, глядя на Герцога.
Её взгляд на Герцога был полон обожания и веры. В конце концов, именно он привел её сюда.
Однако Герцог лишь игнорировал её, с холодными как лед глазами.
— Ты, дворецкий. Надежно запри все комнаты на 3-ем этаже. Особенно комнату Ивонны.
— Конечно, ваша светлость.
— Помимо этого, приведи завтра ювелира в особняк.
— О-отец……
Пенелопа застыла, её лицо стало белым как лист бумаги.
Герцог ни словом с ней не перекинулся, покидая комнату.
— Тебе стоило покинуть особняк, когда мы тебе говорили, тупая идиотка.
Прошептал Рейнольд, убедившись, что Герцог ушел.
Потом он грубо толкнул Пенелопу и последовал за Герцогом.
— Мусор.
Холодно пробормотал Дерик, наблюдая за Пенелопой, которая свалилась на пол, как мешок мусора.
Сцена сменилась.
Позже Пенелопа посетила множество магазинов и купила чудовищное количество ювелирных украшений и аксессуаров.
Она потратила столько денег, что Дерик и Рейнольд бы обезумели от ярости и сказали: "Сучка, не знающая своего места."
После этого случая она никогда больше не называла Герцога отцом.
…….Тук-Тук.
Тихого стука было достаточно, чтобы разбудить меня. Я сонно открыла глаза.
Тук-Тук-Тук.
Когда ответа от меня не последовало, раздалась новая серия стуков.
Стук казался слишком быстрым, что сделало для меня явным злость и нетерпение стучащего человека.
Я медленно села и открыла рот.