— Отец и старший брат решили не увольнять Эмили.
— Что?
Голубые глаза Рейнольда расширились. когда я спокойным тоном продолжила говорить.
— Отец и…..брат решили?
Том 1 Глава 11
На его лице показалось недоумение, будто он не ожидал такого.
По правде говоря, эти двое не говорили ничего подобного.
Дерик сказал, что Эмили работала в особняке 10 лет, а другие просто хотели оскорбить Пенелопу.
Якобы, моя жизнь не стоит и горничной, которую нужно было бы уволить.
Но что начет этого? В моих словах есть доля правды.
' Даже если он придет разоблачать меня, я могу просто сказать, что думала, что они имели в виду это. '
Рейнольд спросил и я кивнула.
— И поэтому ты не уволишь эту служанку, а будешь использовать её как свою личную горничную?
— Да.
Его прекрасный лик снова помрачнел. У меня аж ушки заболели от внезапного крика.
— Ты идиотка? Даже ты должна была сказать, что тебя это не устраивает!
— И что бы изменилось?
— Что ты имеешь в виду под "изменениями"? Неужели ты собираешься теперь есть испортившуюся, просроченную еду….!
— Можешь ли ты сказать наверняка, что новая горничная не будет такой же?
— …….
После того, как я сказала это, крики Рейнольда прекратились.
Я старательно подбирала убедительные слова, смотря на [Интерес -3%] над головой Рейнольда.
Если бы я сказала, что все это было из-за их отношения ко мне, это отрицательно повлияло бы на его интерес, что привело б меня к смерти.
В самом деле, мне бы хотелось, чтобы процентная шкала Интереса была индикатором Гнева.
Тогда я могла бы легко контролировать разговор, следя за постоянно обновляющейся шкалой датчика.
Если его Интерес упадет ниже нынешних -3% — моя песенка спета.
' Хах…..'
Вот почему я совершенно не обрадовалась, даже когда он немного вырос.
— Я пошла к нему не для того чтобы обсуждать, увольнять горничную или нет.
Я неспешно начала говорить, немного обдумав свои слова.
— Стоя на коленях я просила прощения за то, что подняла шум во время завтрака.
— Что?
Рейнольд не смог скрыть своё изумление.
Его, должно быть, ошарашило то, что Пенелопа, которая никогда прежде не извинялась, просила прощения на коленях.
— Это твоя вина….? Нет, отец……велел тебе просить прощения?
Конечно, нет. Я делала это по собственной воле.
И я, опять же, этого не говорила, но тему все-таки перевела.
— Я пообещала ему, что буду осторожна, чтобы больше не устраивать переполохов.
— …..
— Так что пожалуйста, забудь об этом.
Я правда хотела сказать ему, чтобы он занимался своими делами.
Думаю, шансы моей смерти сократятся вдвое, если этот агрессивный ублюдок будет молчать.
' Так что давай не будем оскорблять друг друга и заживем спокойно? М-м-м?'
Но так как я не могла сказать такое вслух, умоляющим тоном произнесла:
— Пожалуйста, брат.
Рейнольд только смотрел на меня, со склоненной головой молящую не обращать на это внимания.
Он замялся, перед тем как начать говорить.
— Ты действительно….
По его нахмуренному лицу, я примерно поняла, что он скажет дальше.
Снова оскорбит меня и это оскорбление как всегда будет бессмысленно. Спросит, не сошла ли я с ума, и сообщит, что уверен в моем безумстве, проснувшемся после приема несъедобной пищи.
— У тебя совсем нет гордости?
Но слова, которые вышли из его уст…
— Ты просто сдашься, после всего что прошла?
Оказались даже хуже, чем я ожидала, настолько, что сработал мой внутренний переключатель.
— Ты в своем уме? Просто кидай и ломай вещи, крича, как обычно! Это будет больше похоже на тебя!
Рейнольд кричал как потерпевший.
Прискорбно, но я не чувствовала благодарности за это, совсем.
— Разве не этого ты ожидал, когда пронес колье гонг-ню в мою комнату?
Неконтролируемо вырвались из меня резкие слова.
— Ты все все время так относился ко мне, потому что хотел, чтобы со мной обращались подобным образом, разве нет?
— …….Что?
У Рейнольда отвисла челюсть.
Мне не следовало говорить такие вещи, учитывая [Интерес -3%]. Но даже это не смогло бы остановить меня сейчас.
Ублюдку не стоило спрашивать меня о гордости.
' Кто заставил Пенелопу пересечь черту во всем?'
Проделки дворецкого, главной горничной и Эмили были просто цветочками по сравнению с тем, что делал он.
Рейнольд выдавил из себя слова, так, как будто на секунду перестал дышать от моих колкостей.