– Принеси мне ту бутылку. Если там действительно яд василиска, то эта женщина – самозванка.
– Мы это обсуждали, – покачал головой оборотень. – И ещё вчера я согласился бы с тобой. Но сейчас могу без сомнений заявить: эта женщина – Торвика Лоутфорг. Дело в её силах. Никто более во всём Хаадаре не обладает сенсорной магией чувств такого уровня. Её не зря боятся даже императоры, Азер.
– Странно, что она не сместила братьев с такими силами.
– Зачем ей лезть в политику, когда можно забавляться с игрушками и жить припеваючи? – хмыкнул Бъёрн, хлопнув по плечу. – Корелис сможет повлиять на неё, просто потерпи до вечера. Императоры уже едут домой.
Мы с графиней редко пересекались, она была мне глубоко противна. Но за эти три дня её будто подменили. Даже запах изменился, и Бъёрн это заметил. Вчера мы решили с ним, что эта женщина водит всех за нос, а настоящую графиню где-то прячут. Я и зашёл сегодня пораньше, чтобы застать женщину спящей и дотронуться до души. Хотя, возможно, она позволит это сделать, чтобы доказать свою полную амнезию.
Оборотень уехал. Постояв ещё немного на свежем воздухе, развернулся, полностью отпустив ипостась с поводка, и зашёл обратно в дом. Пусть я ослеп, но полагался на чутьё и собственную сущность. Демону нравилась нынешняя Торвика. Особенно когда она прикоснулась ко мне. Прохладные пальцы на лице взбудоражили ипостась. Он рычал и подстёгивал обнять её. Никогда такого не было, и меня это очень завело. Возможно, поэтому я сохранил её тайну и жизнь. Нужно разобраться, что в ней изменилось и почему.
Графиня предложила прогуляться и вела себя странно. Слишком мило, деликатно, бережно. Это одновременно раздражало и располагало. Ипостась так точно поверила манипуляторше.
Мы расположились под сенью деревьев. Торвика углубилась в чтение, я же просто сидел рядом, прикрыл глаза и вдыхал приятный запах, исходящий от женщины. Меня злило собственное состояние. Это какая-то форма магии? Может, очередная манипуляция чувствами? Управление ипостасью?
– Может быть, у меня магия разума? – отвлекла от дум женщина, тронув за предплечье.
Хм... А ведь это объясняет моё к ней отношение. Нахмурился и повернул голову.
– Я хочу прикоснуться к твоей душе! – получилось грубее, но даже извиняться не буду.
– Зачем? – голос Торвики дрогнул, она явно испугалась.
– Проверить, не самозванка ли ты.
– А как ты это узнаешь, прикоснувшись к душе? – через несколько секунд тишины спросила она.
– Возможно, ты забыла своё прошлое, но твоя душа всё помнит и ведает. Она бессмертна и хранит личность существа даже за гранью. Прикоснувшись к ней, я увижу тебя настоящую.
– Если я откажусь? – прошептала тихо графиня.
– Сегодня приедут императоры, я расскажу им, что ты самозванка, и тебя в лучшем случае запытают до смерти, чтобы выяснить, где настоящая родственница.
– Но ведь можно проверить родство по крови? – выпалила Торвика и вскочила. Придержал за руку.
– Я тебя правильно понял: ты отказываешься пройти проверку? – мрачно усмехнулся, крепко удерживая её.
– Проверяй, – обречённо выдохнула женщина, медленно садясь рядом.
– Пойдём в дом, – я встал и потянул на себя.
– Проверяй здесь, к чему тянуть, – проявила настойчивость Тори.
– Это больно, лучше усыпить тебя.
– Плевать на боль. Давай покончим с этим уже! – вскричала женщина, вырвав руку.
– Как будет угодно госпоже, – ядовито выплюнул я и навис над ней.
Слепо протянул руки и коснулся её щёк, медленно провёл вниз по шее, плечам и предплечьям. Торвика дрожала и тяжело дышала. Она явно была напугана, но держалась и сидела ровно. Коснулся её живота.
– Это вправду больно. Не передумала? – моя ладонь замерла на солнечном сплетении.
Я чувствовал щекой её прерывистое дыхание. И сомневался в собственном решении. Ипостась сдерживала меня и хотела уберечь Торвику всеми фибрами души. Вздрогнул от прикосновений. Её пальцы погладили виски, брови, шрам, идущий от лба к щеке, и, наконец, закрыли глаза. Не двигался, просто ждал ответа. Мне почему-то было важно услышать её.
– Я хочу, чтобы ты увидел меня, – тихо выдохнула она прямо в губы.
Зашептал ритуальные слова и надавил на солнечное сплетение. Торвика закричала и отняла руки. Чёрная пелена с глаз медленно рассосалась, открывая взору искажённое болью красивое лицо графини. Но поразило меня совершенно другое. Ослепительно чистая и невинная душа совершенно другой женщины. Меня ударило ярким тёплым светом и отбросило в сторону на несколько метров.