Флаер взлетел и Кайла сказала:
— Туда полтора часа лёту, можешь пока доспать.
Сергей развернулся к ней лицом вместе с креслом и спросил:
— Зачем тебе два ошейника? Ты там будешь пленных брать?
— Нет, какие пленные? Игра идёт на выбивание и выбывание. Чёрный — это да, мой, чтобы я не влияла на расстоянии и не могла ориентироваться сканом. Всё равно из игроков никто толком сканом пользоваться не умеет, но влияние сканом запрещено на Арене и тут. Надо же всем выровнять шансы. Что ты смеешься-то? А этот желтый вообще не ошейник, а обруч на голову. В нём электроды и передатчик, чтобы игрок управлял мной, как собой, и чувствовал то, что чувствую я. Это гораздо интереснее, чем механические игрушки, и безопаснее, чем драться лично. Хотя некоторые ажлисс играют сами. Ну еще иногда каким-нибудь закоренелым преступникам разрешают пройти Лабиринт игровой фигурой, без Игрока. Вместо прямой утилизации. Один ненормальный прожил там сорок сезонов. Его даже хотели оставить жить при игровом виварии, но он отказался. Так и помер в Игре.
— Ну хорошо. Ты едешь туда играть, а я зачем?
— А тебе неинтересно посмотреть бывшую резиденцию императора?
— То есть вы будете громить брошенный дворец, а я смотреть должен? — в мыслях Сергея появились образы горящих домов и взрывы, похожие на записи с гвардейских тренировок.
— Нет, всё не так, — расстроилась Кайла. — Ладно, сам увидишь. Никакие дома никто жечь не будет. Нет там домов.
Через полтора часа флаер, словно спасаясь от первых лучей солнца, упал в темный провал ущелья. Сергей рефлекторно сжал подлокотники.
— Без идентификации в закрытую зону не пройдешь, — Кайла потянулась между креслами и приложила ладонь к экранчику на торпеде.
Поворот, и они уже в пещере. Флаер сел в ряд, как патрон в пулеметную ленту.
— Давно спросить хотел, — Сергей вышел первым, оглянулся на сероватые округлости летательных машин — как яйца в коробке! И пошел в единственное жерло туннеля в глубине стоянки. — У вас что, у всех одинаковые модели? И на полигоне всего ничего разнообразия.
— Разные — неудобно, — Кайла догнала и двигалась рядом длинными, слишком плавно-неестественными шагами.
Верхняя часть тела, если не обращать внимания на руки, смотрелась как приклееная к визуализации нижних конечностей велоцераптора.
— Вон на Земле, — продолжила Кайла. — Мэт постоянно ругался: то рычаги не такие, то руль у одних машин справа, у других слева. И детали у каждой машины свои. Как поломается, так замучаешься искать подходящие.
— А нечего было производство уничтожать! — мстительно заметил Сергей. — Но всё одинаковое — это же тоска зелёная. Вот откуда ты знаешь, какой флаер можно брать? Вдруг вернёшься, а на твоём яйце уже кто-то улетел.
— На моём не улетит. Дома мой тот, что стоит на двадцать седьмой зарядке. Он реагирует на моё биополе, ну и на сигнал Генри. Его никто взять не сможет, кроме меня или Императора. А здесь есть только те машины, на которых прилетели игроки. Поэтому каждый возьмёт свою, и всё. А техника для рабочих либиринта находится в другом месте.
Среди вычурной резьбы стен, залезающей аж на потолок, не было видно ни дверей, ни надписей. Коридоры вообще были странно пустынными. Никаких указателей, ни ориентиров… Даже сесть негде. Встречные андроиды или, возможно, люди, прошли мимо не здороваясь и не реагируя на страшную девицу Кайлу.
— Схема есть в комме, никакой новичок не заблудится, — опять Кайла ответила вслух на мысли Сергея. — К чему на проходах сиденья? Это же как дорога. Если захотел отдохнуть, зайдёшь в любую комнату.
— Опять шпионишь! — бросил Сергей.
— Больше не буду, мне пора на старт, — Кайла дотронулась до стены и посторонилась, пропуская Сергея со стюардом в открывшийся проем. — Надеюсь, что скоро вернусь.
Посреди слепящего белизной помещения растопырилась крестовидная фигня, такой схематический человечек, ручки-ножки из матово-серого металлического бруса. С потолка, на самостоятельном раскладном кронштейне свисал шлем.