Развязка произошла быстрее, чем я думал. Мутанту изменило терпение и он рыча и скаля свой безобразный рот помчался ко мне, намереваясь решить проблему, в моем лице, одним успешным прыжком, он ошибся.
Как только мутант взлетел в воздух, я чуть отошел в сторону и принял мутанта хорошим пинком. Мутант дернулся, но не смог ничего сделать и упал на землю обмякшим кулем. Мне осталось только наставить на его голову пистолет и выстрелить, что я и сделал, причем весьма картинно. На грешной земле стало одним трупом больше.
Оставив трупы, я пошел в поисках Дианы. Она нашлась в сотне метров от меня, сидящая на голой земле с отсутствующим взглядом. Ран на ней не было, и поверженный мутант лежал почти рядом с ней, пуля вошла в глазницу и повредила мозг снорку, отчего тот и скончался, однако Диана была явно подавлена.
— Ты в порядке? — спросил я, помогая ей встать.
— В полном, — она через силу улыбнулась. — Просто устала, очень устала. Вообще последнее время я чувствую себя так… уязвимо.
— Может, ты больна?
— Нет, нет, — она снова улыбнулась. — Физически я здорова, но вот чувствую себя ослабевшей. Будто вся бурлившая во мне энергия, вдруг ушла….
— Это просто накопившееся напряжение и усталость, это пройдет. Когда мы закончим со всеми делами, а мы закончим, — я поставил ударение на последнее слово, — мы с тобой отдохнем. Арендуем номер в одном из баров, что есть в Зоне, и будем просто отдыхать.
— Надеюсь, — в глазах Дианы засветилась надежда. — Я очень бы этого хотела.
— Сказано-сделано, — выкинув бесполезные пистолеты, мы пошагали обратно, к воротам, а что нам еще оставалось, от мутантов мы избавились, но ошейники остались, нам оставалось лишь надеяться на благосклонность "хозяев". А дальше? Дальше будет видно.
Дикий полет
Ворота базы открылись почти сразу, как мы подошли к проему створок. Внутри нас ждала целая группа военных во главе с самим комбатом. Пухлый полковник вышел вперед и не обращая внимание на наш усталый вид, бодро воскликнул, будто находился на церемонии награждения:
— Блестяще, — он таки лучился хорошим настроением. — Вы первые кто смог разделаться с тварями, остальные попытки были менее… успешны.
— Очень рад, — пробурчал я, сейчас я хотел лишь одного — попасть обратно в камеру, где есть кровать и спокойствие.
— В награду за ваш подвиг, — не унимался комбат, видимо весь разыгранный балаган, поставлен лишь для его подчиненных, дабы и они имели некоторое развлечение в своем не самом лучшем назначении, — мы сохраним вам жизнь….
— Я предпочел бы свободу, — сказал я, но на меня опять никто не обратил внимания.
— Так вот, — продолжил помпезно полковник. — Мы сохраним вам жизнь и дадим работу, чтобы трудом вы смогли искупить ваши преступления.
Я промолчал, говорить все равно было бессмысленно, мои слова для их спектакля вещь не необходимая.
Комбат продержал небольшую паузу, а затем более сдержанно произнес:
— Пока вы свободны. Отдыхайте. Работа будет завтра с утра.
Нас увели с площади, сняли ошейники и поменяли костюмы. Вскоре мы чистые, но до смерти уставшие вошли в камеру, двери, разуметься, за нами закрыли.
Мне хотелось тут же упасть на свою койку и уснуть, но дорогу нам перегородили все находящиеся в камере сталкеры.
— Мать честная, — произнес Седой. — Вы живые!
— Почти, — отмахнулся я, решив обогнуть эту компанию, но Седой напирал:
— Как вам удалось? Что произошло? Как это было?
Я состроил мучительную гримасу.
— Не слишком ли много вопросов? — спросил я Седого, но заглянув за его спину и увидев несколько пар удивленных глаз его сокамерников, понял — немного. — Что вы хотите знать? Нас выбросили за периметр базы, там было несколько снорков, мы их уложили и вернулись. Все.
— А что сказал на это комбат?
— Сказал, что его величество дарует нам жизнь и работу по очищению наших душ….
— Поздравляю, — искренне порадовался за нас Седой. — Теперь вы в команде.
— Надеюсь не на долго, — мы с Дианой все же обогнули "толпу", и расположившись на кровати, демонстративно отвернулись к стене.
Немного погодя, наша "команда" рассосалась, и мы смогли-таки спокойно отдохнуть и поразмыслить над будущим.
Работой нас действительно обеспечили следующим утром. Всех заключенных подняли ровно в шесть утра и вывели на плац перед зданием тюремного блока.
Шел мелкий дождь, настолько мелкий, что был не в состоянии даже намочить нашу одежду, но сама хмурость неба передавала свой настрой в наши души — мы были подавлены.