— Вы — увечный? — с состраданием вырвалось у Кхана.
Брэд отрицательно покачал головой.
— Не знаю. Пока что еще никто не попытался… — Ему показался нелепым весь разговор об этом. — В мою эпоху мы не верили в перевоплощение.
— В этом-то, — серьезно произнес Кхан, — и заключались все беды прошлого.
Он откинулся к спинке стула и, поджав губы, устремил мечтательный взгляд на грязный потолок, легонько постукивая кончиками пальцев по крышке табакерки.
— Вы могли бы соорудить бомбу, — тихо произнес он, как бы рассуждая вслух. — Вы в состоянии изготовить смертоносную пыль и, разумеется, знаете продолжительность периодов полураспада радиоактивных веществ. Вы знаете многое из того, что так ревностно оберегает Гильдия — и вы не связаны с нею никакими обязательствами.
— Да, — ответил Брэд, пытаясь сообразить, куда это клонит Кхан, ничего при этом не объясняя.
— Что ж, — неожиданно бодрым голосом произнес он, опуская глаза, — все это не имеет никакого значения по сравнению с теми неотложными вопросами, которые нам необходимо обсудить с вами сейчас. Вы, разумеется, обращались в другие агентства?
Брэд кивнул.
— И они ничем не смогли вам помочь? Я так и знал. Беда крупных агентств в том, что они исключают из рассмотрения человеческий фактор. У компьютеров, Стивенс, нет сердца и сочувствия, а те, кто с ними работают, похоже, приобретают эти же самые качества. Но, если быть честным до конца, вы, Стивенс, подпадаете под довольно трудную категорию.
Брэд внутренне приготовился к тому, чтобы услышать очередной отказ.
— Я, пожалуй, мог бы подыскать для вас место в какой-нибудь из бригад рабочих, — сказал Кхан. — Работа низкооплачиваемая и… — Он осекся, увидев выражение лица Брэда. — Нет? Я не могу порицать вас за это. Что ж, давайте копнем поглубже. У вас есть какие-нибудь особые способности? Вы умеете петь, писать картины, играть на музыкальных инструментах? В состоянии хорошо проявить себя в каком-либо из видов спорта, в азартных играх, проделывать что-нибудь — скажем так — необычное?
— Нет.
— Жаль. — Кхан нахмурился, чтобы взбодриться, снова прибегнул к содержимому табакерки, просыпав при этом часть его на засаленный галстук. — Вы сказали, что знали Лондон. Насколько хорошо вы его знали?
— Я прожил в нем большую часть своей жизни.
— Я нахожу это очень интересным. — Он вдруг стал проявлять огромное внимание к своим ногтям. — Скажите, Стивенс, где вы обычно обедаете?
— Дома — если вообще обедаю.
— Понятно. — Свое внимание Кхан теперь полностью переключил на другую руку. — Говорят, что «Фолгоун-Террас» — отличнейшее место, где можно неплохо поесть. С крыши открывается превосходный вид — и там собирается очень интересное общество.
Брэд что-то невнятно пробормотал, стараясь сообразить, почему этот замухрышка столь осторожен.
— Обзор особенно хорош часов в семь — или мне следовало сказать «в девятнадцать часов»?
— Семь вполне устроит. Я старомоден.
Кхан издал смех, напоминающий шуршание сухих листьев, и Брэд понял, что он воспринял его слова как шутку.
— «Старомоден»! — продолжал шелестеть Кхан. — Вот это здорово! Даже чертовски здорово! Побей меня гром, если это не так!
У него, уныло отметил про себя Брэд, весьма своеобразное чувство юмора.
В семь часов вечера Брэд стоял у «Фолгоун-Террас» и, высоко запрокинув голову, разглядывал фасад этого здания из стекла и камня. Опустив голову и повернувшись, он столкнулся с невысоким толстым мужчиной в шлеме и панцире римского трибуна времен императора Августа. В глазах мужчины вспыхнули искорки гнева, рука потянулась к рукоятке меча.
— Прошу прощения, — извинился Брэд.
Мужчина что-то сказал — если это и была латынь, то Брэду показались знакомыми лишь несколько звуков. В этом, действительно, не было ничего удивительного, так как в родную для Брэда эпоху ни одна живая душа не знала, как сами римляне произносили слова этого давно уже мертвого языка.
— Прошу прощения, — еще раз повторил он, затем добавил. — Паце — то есть пакс.
— Пиис. Мир, — поспешил поправить его мужчина и нахмурился, как будто перевод стоил ему немало душевных мук. — Ты говоришь скверно, варвар. Тщательней подбирай слова, когда еще раз встретишься с одним из командиров легиона Рима.
— Непременно постараюсь, — поторопился заверить его Брэд. — Вейли![1]