— Афина! — Одиссей вскочил лицом к гостье. — Ты всегда так неожиданно… Разве пришел объявленный тобой срок? Прошло три года? Я заметил только два из них. Гм… почти два.
— Так ты не рад? — надула губки Богиня. — Было время, ты думал лишь обо мне, а теперь цепляешься за каждую минуту без меня.
— Твои появления приучили меня к тому, что близок момент, когда предстоит сражаться за жизнь. — Одиссей, на всякий случай, бросил взгляд на свой лук, висящий на стене так, чтобы его можно было достаточно быстро пустить в дело, и приветливо улыбнулся.
— Успокойся. Сегодня тебе не предстоит сражаться. Мне было скучно, и я решила тебя повидать. Кстати, я видела твоего сына Телемаха. Он со своей командой на триере обходит Итаку с юга. Телемах не выглядит счастливым.
— Ааай — отмахнулся Одиссей — Сопляк. Хочет подвигов и славы. Не хочет понимать насколько это опасно.
— Имена вернувшихся Героев более известны, чем имена не вернувшихся. Чего же ты хотел от сына Героя? Дай ему проявить себя!
— Афина. Я молю тебя, давай оставим эту тему. Мне дорог мой сын, я не хочу оплакивать ещё и его. У меня осталось слишком мало тех, кого я люблю.
— Хорошо, Одиссей, как скажешь. Оставим юношу в покое. А что насчёт тебя? — Афина подошла к Герою вплотную, провела ладонью по его щеке, пытаясь заглянуть в глаза.
Одиссей же стоял неподвижно, стараясь не смотреть на Богиню.
— Почему ты отворачиваешься от своей Богини, Одиссей!? — Афина опять надула губки.
— Афина, я поклялся больше не ступать на борт корабля. И ты знаешь об этом. Я решил. С меня хватит странствий. Слишком тяжело мне они достались. Ты спрашивала о Телемахе? Так вот, я думаю, что отстранствовал за нас обоих. Поэтому я и удивился твоему визиту. Я знал, что ты обязательно придёшь уговаривать меня отправиться ещё куда-нибудь. Но я думал, что ты придёшь ровно через три года. Вспомни! Ты сама дала мне время подумать и отдохнуть в кругу семьи. У меня родился сын Полипорт. Я совсем не занимался Телемахом, и хочу хотя бы из Полипорта вырастить человека, а не здорового и тупого забияку, каким вырос его старший братец.
— Ах, Одиссей, вспомни себя. Разве ты таким не был? — рассмеялась Афина. И опять погладила Героя по щеке. Одиссей накрыл её ладонь своей и наконец-то встретился с Богиней взглядом. Афина была прекрасна, как и все эти годы, за которые он успел превратиться из пылкого и весёлого юноши в замертвевшего сердцем солдата, повидавшего все стороны жизни и смерти, какие есть в природе.
С опытом к каждому мужчине приходит понимание, что если отдать женщине себя, то рано или поздно рискуешь остаться на пепелище эмоций, перестав вообще что-либо чувствовать.
— Афина. Я был влюблён в тебя все эти годы. Я шёл за тобой, для тебя и во имя твоё, туда, куда ты мне указывала. Я спал с женщинами, которых ты мне и подкладывала. Я совершал подвиги, чтобы доказать тебе, что достоин твоей любви и внимания, опасаясь, что ты меня бросишь и я так и не увижу родную Итаку. Осёл не может всё время бежать за морковкой. Рано или поздно он остановится попить. Ты давала мне отдых у Цирцеи и Калипсо, но я всегда знал, что это лишь остановка. А теперь. Теперь я на Итаке и мне не нужно думать о том, что это привал. Это не привал. Это мой дом. Моя Родина. Тут растут мои дети. И знаешь, мне больше ничего не надо. Я уже не юн, в отличии от тебя, о прекрасная Афина! Я совершал то, чего не совершал до меня никто, и теперь, справедливо полагаю, что заслужил отдых. Прости, но я никуда не поеду. Я хочу жить здесь. Со своей женой и сыновьями. Кстати о Пенелопе, по-твоему, она не заслужила своим верным ожиданием немного семейного счастья? Ты Богиня. Ты женщина. Тебе должно быть это понятно даже больше чем мне!
Афина, отстранившись от Одиссея, подошла к его кубку с вином. Изящно подхватив его, Богиня отпила глоток, и смешно наморщив носик, пожаловалась.
— Фу… какая отвратительная гадость!
— Немного горчит, зато со своих виноградников! — гордо похвастался Одиссей — Я обязательно сделаю лучшее вино в Элладе, вот увидишь! — глаза Одиссея горели неподдельным живым интересом к теме. Афина успокаивающе подняла ладонь.
— Это к Дионису, дорогой мой Одиссей. Меня интересуют приключения, а не пьянство. Так ты отказываешься исполнять мою волю? — вопрос звучал невинно, но Одиссей понимал, что от ответа может зависеть его жизнь. Ведь он говорил не с кем-нибудь — с богиней, гнева которой боялась вся Эллада.
— Афина! Кто я такой чтобы перечить тебе? — заюлил Одиссей. Герой предпочитал сглаживать любые острые вопросы, при решениях проблем. Он уже давно понял, что плохой мир, лучше доброй ссоры. Во всяком случае, ведение переговоров даёт возможность тщательно обдумать свои дальнейшие поступки и их последствия. Особенно если имеешь дело с Богами. Боги своенравны и мстительны. Идти в поход по воле Афины по территории, принадлежащей ненавидящему Одиссея Посейдона? Опять быть между молотом и наковальней отчаянно цепляясь за жизнь? Раньше его целью было добраться домой. Эта цель жила в его сердце. Питала его в самых безнадёжных ситуациях. Какая цель способна зажечь его сейчас? Не того юного и бездумного авантюриста, а нынешнего матёрого и битого зверя?