— А господин Горчаков говорит, что ты за день до несчастного случая просил тебя отпустить, — каменное лицо Лунащука ничего не выражало.
— Андрей Николаевич путает…
— Может, ты меня путаешь?
— Как мне вас уверить, что не виновен я ни в чём.
— Вспоминай тогда, любезный, где и когда от тебя могли слышать преступники, что никого дома не будет?
— Если б я… если б я… — Ефим вытер слёзы рукавом, — не знаю я!
Филиппов выслушал Лунащука, тронул указательным и большим пальцами усы.
— На самом деле, я согласен с вами, Михаил Александрович. Ефиму незачем организовывать кражу на квартире Горчакова. Вы говорите, что он служит при Андрее Николаевиче десятый год?
— Да, десятый.
— Ну вот, Ефим своего хозяина хорошо знает и, действительно, если бы имел желание что-то украсть, то Горчаков бы и не заметил пропажи. Зачем ему так рисковать?
— Владимир Гаврилович, вы правы. Но кто-то же имел возможность узнать об отсутствии в квартире не только хозяина, но и слуги?
— Пока мы имеем загадку, тем более о Ефиме Горчаков не стал бы рассказывать в компании.
Дверь в кабинет Филиппова отворилась, и на пороге застыл полицейский надзиратель третьего разряда Бубнов. Всколоченные волосы, дико горящие глаза, прерывистое дыхание — всё говорило о том, что случилось что-то из ряда вон выходящее.
— Вла… Вла… Владимир Гаврилович, — наконец начал более или менее спокойно дышать.
— Сядь, — властно произнёс начальник сыскной полиции и указал рукой на стул, — сядь и глубоко вздохни три раза.
Иван выполнил распоряжение.
— Теперь докладывай.
— Вы придали меня Геннадию Петровичу в помощь расследовать дело о пожаре у господ Елисеевых. Бережицкому удалось узнать, что к несчастному случаю, возможно, причастен сын кухарки Григорий Перинен. Вот его поисками мы и занялись. Рассудили: если он причастен, то живёт где-то неподалёку, потому что Ульяна, его мать, вызвала его запиской и Григорий довольно быстро прибыл.
— Поэтому, — перебил Филиппов, — вы сочли за лучшее нагнать на кухарку страху, чтобы либо она сама направилась к сыну, либо снарядила посыльного. Понятно. Нашли?
— Нашли.
— Посчитали, что Григорий один и не вызвали подмогу из «Летучего отряда» для арестования?
— Не совсем так. Пока Геннадий Петрович стоял на карауле недалеко от двери квартиры, где проживает подозреваемый, я отправился беседовать с дворником. Оказалось, что в квартире проживают двое: Григорий и неизвестный, которого дворник толком не смог рассмотреть.
— Дворнику много заплатили, чтобы он закрыл глаза и не отнёс паспорта в участок?
— Не выяснил.
— Что случилось? Упустили?
— Да, — потупил взор Бубнов, — Григорий, получив записку, видимо, засобирался и сбежал, ранив при этом ножом в грудь Бережицкого…
— Геннадий Петрович жив?
— Слава богу, рана не смертельная, но в память Геннадий Петрович пока не пришёл.
— Вы меня до добра не доведёте. Хорошо, что жив, а то, что подозреваемый ушёл, — полбеды. Куда он от нас денется? Ладно, — Филиппов опустил взгляд на руки, которые положил сцепленными в замок, на столешницу. И подытожил. — По двум делам у нас продвижения нет, подозреваемый в поджоге сбежал, а в нападении на господина Горчакова у нас даже и подозреваемого нет. Негусто, господа, негусто. Что ты собираешься, Иван, предпринять?
— Если честно, то пока… не совсем уверен в том, что надо делать. Устраивать засаду в квартире, где жил Григорий? Бесполезно — он, видимо, забрал ценные вещи, деньги и документы, поэтому выйдет пустая трата времени. Остаётся следить за кухаркой — если она держит сношение с сыном, то непременно Григорий должен ей написать или прислать посыльного…
— Вот именно, Ваня, если пришлёт письмо или телеграмму, то слежка за кухаркой бессмысленна.
— Но если забрать Ульяну на допрос, то она всё равно ничего не скажет. И во второй раз на уловку со слежкой не попадётся.
— Верно, но мы можем оповестить полицейские части и участки о розыске Григория Перинена. Вторую квартиру ему трудно будет найти, да и не по карману. За одну он каждый месяц почти двадцать рублей отваливал, а ещё за вторую.
— Владимир Гаврилович, а если квартира есть у его соучастника?
— Не думаю, — начальник сыскной полиции склонил голову к правому плечу. — Вот ты, Ваня, говоришь, что их двое. Жильё получили, потому что, — посмотрел на Бубнова, — дворник их знакомец, а значит… Вот что, Михаил Александрович, возьмите с собою трёх агентов из «Летучего отряда»…
— Можно и мне? — вскочил со стула Иван.