— Понял! — И, не удержавшись, дворник спросил: — А зачем?
— Сказано — ограждай, значит, ограждай, — рявкнул полицейский, сам не знавший ответа. — Где находится квартира погорельца?
— Так во втором этаже, ваше благородие. Вон видите, рогожкой заткнуто окно? Так оно и есть. Стекольщик не успел вставить, мерку ещё утром снял. Не успел, подлец, видать.
— Квартира во втором этаже? — уточнил Бережицкий.
— Совершенно верно, во втором. На двери табличка блестящая.
Геннадий Петрович вошёл в парадную, проследовал по полу, выложенному светлым камнем с вкраплениями маленьких красных квадратов. Поднялся по лестнице и нажал кнопку электрического звонка, но так его и не услышал, поэтому снова нажал и больше не отпускал.
Звякнул металлическим скрежетом замок.
— Что вы трезвоните? — дверь открыла девушка в голубом платье и белом переднике, с раскрасневшимся лицом, но, увидев незнакомого мужчину в приличном пальто, смутилась.
— Здесь проживает господин Елисеев?
— Здесь.
— Могу я с ним побеседовать?
— Как о вас доложить?
— Бережицкий Геннадий Петрович, из сыскной полиции.
— Егор Иванович сразу же просили вас препроводить к нему.
В прихожей полицейский протянул девушке пальто и шапку, поправил пиджак и волосы.
Егор Иванович поднялся с кресла и сделал два шага навстречу полицейскому.
— Здравствуйте, — и, не зная, как продолжить, умолк.
Геннадий Петрович, видя нерешительность в движениях и словах хозяина, взял инициативу в свои руки.
— Бережицкий Геннадий Петрович, — отрекомендовался полицейский, — прибыл по поручению начальника сыскной полиции господина Филиппова произвести дознание по вопросу: поджог у вас был или несчастный случай.
— Да-да, именно, трагический случай с участием злодеев.
— Егор Иванович, я должен буду опросить не только вас, но, простите, и вашу супругу, и слуг, и… соседей.
— Будьте любезны, делайте так, как нужно для выявления истины.
— Благодарю, — кивнул головой полицейский.
— Садитесь, господин Бережицкий.
— Зовите меня Геннадием Петровичем.
— Хорошо.
— Егор Иванович, что вы можете поведать о трагическом случае?
Елисеев облизнул губы.
— Я… ничего. Пожар-то случился после нашего отъезда, так что нечего сказать. Ну, я, — он передёрнул плечами, — в будуар не заходил. Не знаю, чем могу помочь, не знаю.
— Когда вы оставили ценные бумаги супруге, кто-нибудь из домочадцев это видел?
— Вроде бы нет, — нерешительным тоном произнёс хозяин.
— Вы в точности можете сказать?
— Да.
3
На лестничной площадке стоял полицейский. Хотя было довольно тепло, служивый даже не сделал попытки снять шинель. Только обливался потом, а услышав, как по лестнице кто-то поднимается, положил руку на рукоять сабли.
— Господа, сюда нельзя.
Филиппов удивился, но не подал виду.
— Пристав здесь?
— Не велено, — и сглотнул слюну — уж больно сердитым выглядел невысокий начальник сыскной полиции.
— Владимир Гаврилович, — ступил вперёд Лунащук, но был остановлен Филипповым.
— Доложи приставу, что прибыл начальник сыскной полиции с агентами, и живо, — Владимир Гаврилович не выдержал и последние слова процедил сквозь зубы. Как всегда, подумал он, российская расхлябанность: вызвать из сыскного отделения начальника и даже не предупредить пристава. — Вы, — он повернулся к сыскным агентам и указал пальцем на надзирателей, — расспросите всех в парадной, в том числе и дворника, в особенности привратника, видел ли кто сегодня посторонних в парадной. Выполняйте.
Вернулся сконфуженный полицейский, вслед за ним вышел бравый поручик, который щёлкнул каблуками, приложил руку к околышу форменной фуражки.
«В декабре — фуражка?» — удивился Владимир Гаврилович.
— Поручик Дексбах, младший помощник пристава, — представился военный. — Простите, не все служивые понимают приказы с первого раза, — и метнул грозовой мимолётный взгляд на полицейского, выполняющего роль часового. — Прошу, — и жестом пригласил войти в квартиру.
В кабинете, куда провёл пришедших поручик, находилось пятеро: хозяин квартиры, пристав, его второй помощник, доктор и, как ни странно, даже полицмейстер 1-го отделения столицы.
Горчаков сидел за столом, прижимая к правой щеке влажное полотенце. При появлении новых лиц двое вздохнули, не скрывая своих чувств. Если первый с облегчением, что, наконец, это дело перепоручено сыскной полиции, — этим человеком был подполковник Келлерман, пристав 1-го адмиралтейского участка Адмиралтейской части, — то второй, хозяин квартиры, скривился. Снова придётся рассказывать то, что поведал о нападении господам полицейским.