Но как только его вынули, Ирина сказала:
— Что ж вы так долго?
ГЛАВА 15
— …Позорно проваленное дело проститутки Кожиной, которое вела следователь Дежкина, к сожалению, результат нашего непрофессионализма.
Клавдия не вздрогнула, услышав свою фамилию. Она только вжала голову в плечи, стараясь стать невидимой. Но Малютов оторвал глаза от бумажки и поискал глазами Клавдию.
За его взглядом следил весь зал, поэтому, когда прокурор увидел Дежкину, когда взгляд его остановился, все головы обернулись к ней.
Аплодисментов, разумеется, не было.
Клавдии хотелось провалиться сквозь землю. Но она гордо смотрела на людей и даже слегка кивала, дескать, вот она я какая, мне все как с гуся вода.
С утра все снова сидели на совещании. По этому поводу гроб с телом Игоря вынесли в фойе.
Клавдия вздохнула. Как ей все это надоело!
— …что вокруг прокуратуры сложилась нездоровая обстановка. Я сначала думал, что это дурное влияние окружения мэра, но потом понял, что и сам мэр не доверяет прокуратуре…
Ну вот опять — любит, не любит, плюнет, поцелует.
Клавдия посмотрела на часы. Ну, если Малютов перешел к любви, значит, скоро конец.
Клавдия сидела с краю, поэтому никого тревожить ей не пришлось. Но она все-таки согнулась в три погибели, чтобы стать уж совсем незаметной.
Не получилось.
— Клавдия Васильевна, вы куда? — прервал свою речь Малютов.
Клавдия так и застыла в шпионской позе.
«Ну что ему сказать — я в туалет, у меня критические дни… Господи, как в школе».
Клавдия не стала оправдываться. Она повернулась к трибуне и спросила:
— А это еще надолго?
На этот раз Малютов нашелся сразу:
— Я как раз собирался дать вам слово. Расскажите нам, Дежкина, о перспективах ваших дел. Может быть, мы зря вас тут критикуем.
Клавдия постояла минутку, глядя на прокурора исподлобья, а потом спросила:
— Вы правда этого хотите, Владимир Иванович?
— Да. Мы все этого хотим, — немного удивился прокурор.
— А может, не стоит? — почти с угрозой спросила Клавдия.
— Почему это не стоит?
— Значит, вы настаиваете?
Малютов немного знал Клавдию и уже слегка пожалел, что затеял это публичное препирательство. Но отступать было некуда.
— Да, мы настаиваем.
— Хорошо.
Клавдия качнула головой и двинулась к трибуне.
Малютов, который так и не закончил свою речь, быстренько собрал бумаги и сел в президиум.
Клавдия постучала пальцем по микрофону, отчего Левинсон, спавший с открытыми глазами, встрепенулся посреди зала и начал аплодировать.
На него зашикали. Он сел, но заснуть уже не мог.
— Я сначала о жизни в прокуратуре, если позволите, — начала Клавдия. — Что ж это творится, коллеги! На областной конкурс мы не выставили ни одного танцевального номера. Да неужели среди нас нет ни одного Барышникова или Улановой? Никогда не поверю. Или возьмем биатлон. Почему на Всероссийских соревнованиях не было команды от прокуратуры? Мы что, не умеем навострить лыжи или палить по тарелочкам? Я уж не говорю про КВН. Где наша команда? У нас столько веселых и, главное, находчивых…
— Клавдия Васильевна, — перебил Малютов. — У нас тут не профсоюзное собрание. Мы о делах говорим.
— Спокойно, Владимир Иванович, приступаю к делам. Вы знаете, какой процент раскрываемости преступлений в России? Знаете? А знаете, сколько раскрытых дел доходит до суда опять же в процентном отношении? Тоже знаете. А знаете, сколько возвращается тем же судом на доследование? Это же наш брак, коллеги.
— Клавдия Васильевна, нельзя ли ближе к делу?
— Еще ближе? Ну я тогда не знаю! — Клавдия развела руками, а потом сделала многозначительную паузу. — Вы имеете в виду совсем-совсем близко к делу? Ладно, я несколько раз уточнила — вы настаивали. В прокуратуре стало нечисто. Воняет в прокуратуре. Нам тут один бизнесмен предлагал сделать европейские туалеты. Так вот я думаю — не поможет. — Клавдия повернулась к Малютову и сказала, глядя прямо в глаза: — Понимаете, Владимир Иванович, я вчера вдруг поняла, что живу и работаю среди врагов. Понимаете, иду по коридору, как Штирлиц по гестапо. Я стала двери закрывать, чтобы меня не слышали. Я стала шептаться, опасаясь, как бы завтра кто-нибудь не воспользовался информацией. Все знают, что в районках грязно, от Генеральной несет. Но своя, родная, городская прокуратура нам всегда казалась чистой, как невеста. Не бывает так, Владимир Иванович. Рыба гниет вся, от головы до хвоста, включая середину.
Малютов постепенно наливался багровой краской. Казалось, еще минута, и она брызнет во все стороны.