— Проституция — это скорее по мужской, — сказала Клавдия.
— А, да-да… Ну, все равно. Займись.
И снова, в который уже раз по полированному столу прокурора скользнула папка.
Клавдия взяла ее.
— Это все?
— Займись, — как-то многозначительно повторил прокурор.
Потом Клавдия часто думала, что лучше бы прокурор устроил ей в тот день головомойку.
И что самое странное — ей сегодня не снилось никаких дурных снов.
Плохой сон — это, ясное дело, к неприятности. А Клавдия всю ночь видела себя в белой ночной рубашке до пят, с золотой арфой в руках, босой и поющей: «Мы красные кавалеристы, и про нас былинники речистые ведут рассказ!..»
ГЛАВА 2
Это только у классиков гулящая, падшая женщина, потом названная заграничными словами проститутка и путана, — средоточие раскаяния и мучительных духовных исканий выхода из греховности. Клавдия знала, что в нашей жизни таких, увы, давно не осталось.
Наша проститутка — деловая женщина. Сотовый телефон, на крайний случай — пейджер, боевая раскраска, холеное тело, дорогая одежда, хорошая машина и все — человека-то, собственно, и нет. На смазливом, пэтэушного интеллекта лице оловянные глазки и хамоватая улыбочка.
В ком угодно — в рецидивисте, убийце, ворюге, взяточнике — в каждом Клавдия ухитрялась увидеть хотя бы в прошлом человека, а к этим не испытывала ничего, кроме брезгливости. И это очень ей мешало в работе, хотя, слава Богу, не так уж часто ей приходилось сталкиваться с проститутками. Эти дела шли по другим ведомствам и серьезными не считались. Бывало, такая ночная бабочка проходила подельницей или свидетелем. Но чтобы вот так взять и приказать следователю по особо важным делам: займись проститутками — Дежкина себе и представить не могла.
Неужели новая кампания началась — за моральную чистоту родной столицы? Или что-то там открылось из ряда вон выходящее?
Клавдия прочитала материалы не очень пухлого дела и удивилась еще больше.
Некая Инна Петровна Кожина совершила ряд краж у иностранных граждан, похитив у них в общей сложности пятьдесят тысяч долларов. Промышляла Инна Петровна в престижном месте — гостинице «Рэдиссон-Славянская», что возле Киевского вокзала. Показания иностранных граждан прилагались. Показания самой Кожиной — тоже. Деньги у Инны Петровны были изъяты в сумме сорок тысяч двести пятьдесят долларов и возвращены пострадавшим.
Остальные деньги Кожина собиралась вернуть, когда будет препровождена домой и укажет тайник, в котором хранятся ее сбережения.
Дежкина оторвалась от бумаг — пока что она не могла понять из-за чего сыр-бор. Из-за недостающих десяти тысяч?
Клавдия с трудом подавила нервный зевок. Что-то слишком все просто. И эта простота настораживала.
Интересно, что там дальше?
А дальше было действительно интересно. Потому что ничего не было. Ни где содержится Кожина, ни чем кончилась эта история.
Клавдия набрала номер следователя районной прокуратуры, который начинал это дело.
— Здравствуйте, Дежкина из городской прокуратуры. Это от вас к нам пришло дело Кожиной?
— От нас, — немного помедлив, ответил следователь.
— А где она сейчас? В Бутырке?
Следователь снова помолчал.
— Значит, вы не в курсе. Сбежала Кожина.
— Как сбежала? — опешила Клавдия. — Когда?
— Да во время выемки денег. Убила оперативника, ранила милиционера и скрылась в неизвестном направлении.
Если бы Клавдия умела свистеть, она бы присвистнула протяжно. Ничего себе — справиться по крайней мере с двумя здоровенными мужиками, а там их наверняка было куда больше, и еще ухитриться сбежать. Прямо Никита какая-то.
— Как убила? Она что, гений дзюдо?
— Из пистолета убила. У нее там был пистолет припрятан, вот она и…
— А почему этого нет в деле?
— Так дело мы позавчера отправили…
— …а убила она вчера, — продолжила Клавдия полувопросом.
— В общем, да.
— Значит, решили самодеятельностью заняться? Кто был на выемке?
— Капитан Савелов и сержант Коротный.
— Как? Всего двое?
Следователь ничего не ответил.
— Капитан, насколько я понимаю, оперативник?
— Да.
— А что с сержантом?
— В больнице. Нас вызвали соседи.
— С ним поговорить можно?
— Нельзя, — опять через паузу ответил следователь. — Я только от него — в коме он.
Ну дела!..
— Значит, так: чтобы сегодня же у меня на столе лежал подробный отчет, — рубанула Клавдия.
— Да пишу уже, пишу, — на этот раз не раздумывал следователь.
Клавдия положила трубку.