— Хочешь чего-нибудь купить? — спросила она.
— Нет.
Она взяла меня за подбородок и заглянула в глаза.
— Ведь ты сын аптекаря, да? Дружок Пауля?
Я кивнул и сделал шаг назад, чтобы высвободиться. Взгляд у нее был недоверчивый. Она тяжело дышала полуоткрытым ртом. Я заметил несколько волосков на ее подбородке. Над верхней губой темнела большая родинка, из которой тоже росли длинные белесые волосы.
— Ты бываешь с Паулем вечерами? Что он делает в такую поздноту?
— Не знаю.
— Когда тебе велят ложиться спать?
— В восемь.
— И ты, конечно, ложишься ровно в восемь. Послушный мальчик.
Она сказала это холодно, резко. Мне даже показалось, что она издевается надо мной. Поставив пустое ведро на тротуар, она засучила правый рукав халата. На руке виднелся припухший синяк.
— Знаешь, что это такое?
— Нет.
— От Пауля отметина, от приятеля твоего.
Она сказала это таким голосом, будто винила меня.
— Он такой же, как его отец, — продолжала она. — Плохой он.
Фрау Фишлингер опустила рукав и выжидающе посмотрела на меня. Я не знал, что сказать. Ругать Пауля не хотелось, да и не был он таким уж плохим. Он был на два года старше, однако дружил со мной. Он многое знал и многому меня научил. И все же не мог я его и защищать — не мог, ведь это его мать, она только что показала мне свою руку. Она молча уставилась на рукав, скрывавший огромный синяк. Я чуть было не спросил, не укусил ли ее Пауль, но сдержался.
Фрау Фишлингер взяла ведро, свободной рукой одернула подол.
— Не водись с Паулем, мальчик, — проговорила она.
Потом она повернулась и, переваливаясь с боку на бок, скрылась в магазинчике с облупленной вывеской «Колониальные товары». Я посмотрел ей вслед через приоткрытую дверь. Она поставила ведро на прилавок, откинула доску на петлях, которая перекрывала доступ к полкам с продуктами.
Опершись о прилавок, она сказала:
— Поменьше болтайся на улице в такую жару. А то перегреешься.
Я потихоньку пошел дальше. Думая о Пауле, я старался угадать, за что он мог укусить мать. Это пугало меня и вызывало невольное уважение — мне бы не хватило смелости. Потом я подумал об Эльзке. И опять понадеялся, что она не посмеется надо мной.
Глава шестая
— Почему я? Почему вы выбрали именно меня?
— Я тебя не выбирал. Ты сделал это сам.
— Если вам нет покоя, то оставьте в покое хотя бы меня.
— Ты так ничего и не понял, мой мальчик. Ведь это ты не можешь ужиться с мертвецами. Это ты вынужден говорить о прошлом. Мертвые забыли вас, но вы не можете нас забыть.
— Нас ничего не связывает. Я был тогда совсем еще ребенком.
— С мертвыми тебя связывает очень многое. Каким образом ты собираешься забыть меня?
— Не хочу помнить о мертвых.
— Попробуй. Только попробуй. Ты повсюду наткнешься на нас. Улицы полны мертвецов.
Я сидел на кухне один и хлебал сваренный мною безвкусный суп, когда в дверь позвонили. Я так устал, что с трудом отодвинул стул и пошел открывать дверь.
— Добрый вечер, доктор, — поздоровался я. — Входите.
Он кивнул и прошел мимо меня в коридор.
— Спасибо, что пришли, доктор.
— Я пришел не к вам, а к вашей жене. Где она лежит?
Я открыл дверь спальни. Похоже, Ирена спала.
— Ирена, у нас доктор Шподек. Можно ему войти?
Доктор Шподек присел на кровать и взял Ирену за руку.
— Ах, Ирена, что же вы такое творите?
Я все еще стоял на пороге.
— Вам что-нибудь нужно, доктор? Я могу чем-нибудь помочь?
— Да, оставьте нас.
Я закрыл дверь спальни и вернулся на кухню. Там я доел суп и сполоснул тарелку. Потом поставил греть воду и, прислонившись к открытому окну, загляделся на темное, беззвездное небо. Когда вода закипела, я заварил два чайничка — мятный чай для Ирены, крепкий, черный — для себя. В кухню вошел доктор Шподек и молча подсел к столу. Выписав рецепт, он сунул авторучку в карман и огляделся.
— Что с моей женой, доктор?
— Ничего страшного. Обыкновенный грипп. Я выписал слабенький сульфанамид. Возьмите завтра в аптеке. Пусть принимает дважды после еды, днем и вечером.
Он проштемпелевал рецепт маленькой печатью, которую вынул из серебряной коробочки, и передал его мне.
— Последнее время она часто хворает.
— Это годы, бургомистр. Все мы стареем.
— Выпьете чашку чая?
— А вина у вас не найдется?
Я принес из кладовки бутылку красного вина и достал два бокала. Шподек одним глотком осушил полбокала, поставил его на стол и снова оглядел кухню.