После обеда я ушел с Паулем на улицу.
— Поторапливайся, — говорил он, — я тебе кое-что покажу.
Он шагал быстро, я еле поспевал следом.
— А куда мы идем? — спросил я задыхаясь.
— Увидишь.
Мы миновали поселок и вышли из города. Вдруг Пауль остановился.
— Только никому ни слова. Ясно?
Я недоуменно кивнул, потом опять заторопился за ним, довольный тем, что Пауль позвал меня с собой, чтобы показать что-то интересное. Около рябины он подал мне знак остановиться.
— Погоди. Я сейчас.
Шмыгнув в кустарник, он скрылся среди ветвей. Некоторое время слышался хруст сучков под ногами, потом все стихло. Сквозь верхушки буков просвечивало солнце, от которого ярко вспыхивали алые гроздья рябины. Открыв перочинный ножик, я попробовал удержать его на кончике пальца, потом швырнул нож острием в мох.
Когда Пауль внезапно вырос рядом со мной, я испугался, так как совсем не слышал, как он подошел. В руке он держал толстенный сук, с которого ободрал кору.
— Все в порядке. Можно идти.
Я пошел следом. Кусты царапали мне ноги.
— Только не забудь: это я его нашел.
Я согласно кивнул, хотя не понял, о чем речь. Согнувшись, мы шли по подлеску, раздвигали руками ветки. Раскрытый перочинный нож я все еще сжимал в кулаке. Когда мы смогли выпрямиться, Пауль сказал мне:
— Не пугайся.
Потом он подтолкнул меня вперед. Я огляделся, чтобы увидеть, что же такое он хочет мне показать.
— Там, — сказал Пауль раздраженно, когда я вопросительно посмотрел на него. Он показал на бук.
Я все еще ничего не видел. И вдруг я разглядел человека. Он висел прямо перед стволом и был такой же темный, как этот буковый ствол. Его лица я не разглядел.
— Это Хорн, — сказал Пауль. — Который из музея. Я его утром тут нашел.
Мы подошли к покойнику. Рядом валялась опрокинутая табуретка, заляпанная краской. Табуретка была из замка, я знал ее. Господин Голь иногда пользовался ею для работы. Я посмотрел вверх на покойника. Он глядел на меня открытыми глазами. Я так стремительно отшатнулся, что чуть не запутался в собственных ногах.
Это был действительно господин Хорн, хотя я с трудом узнал его. Глаза у него вылезли из орбит, язык вывалился. Я повернулся к Паулю, чтобы не смотреть на покойника.
Пауль не обращал на меня внимания. Суком он тронул ноги господина Хорна, но лишь когда он уперся посильнее, покойник качнулся туда и сюда.
— Твой первый труп? — спросил Пауль.
Я кивнул.
— А у меня нет, — сказал он.
Потом он опять тронул покойника, чтобы тот закачался. Я хотел остановить Пауля, но промолчал.
— Жуткий вид, — сказал Пауль. Он подошел к буку поближе, залез в карман куртки господина Хорна. Я стоял как вкопанный и только смотрел.
— Надо заявить в полицию, — выговорил я наконец.
Пауль осторожно полез в другой карман. Суком он отдернул полу расстегнутой куртки, но не решился проверить внутренние карманы. Потом он сел на лежащий неподалеку поваленный ствол, стукнул суком по земле и взглянул на мертвого господина Хорна.
— Правильно, — сказал он. — Пошли, пока его еще кто-нибудь не увидел.
Мы двинулись назад. Я всю дорогу думал о заляпанной табуретке из музея. Я и сам, бывало, стоял на ней, когда помогал господину Хорну оборудовать глубокие витрины.
— Интересно, вознаграждение за это полагается? — спросил Пауль.
— Не знаю, — ответил я.
Мы отправились в полицейский участок, но в воскресенье там никто не дежурил. Потом мы побежали по Молькештрассе, где жил один из полицейских, господин Лампрехт. Дома была только его жена. Она сказала, что муж работает в саду, и объяснила, как туда пройти. Когда мы нашли господина Лампрехта, было уже четыре часа.
Полицейский выслушал Пауля, после чего мы вместе вернулись в дом, а уж оттуда направились в участок. Пауль сказал, что один нашел господина Хорна, а я примкнул к нему только сейчас. Поэтому господин Лампрехт велел, чтобы я ждал на улице.
Через полчаса они вышли из участка. Пауль ничего не говорил и не глядел на меня. Он шел за полицейским не оборачиваясь. Я побежал за ними, но еще не успел ничего спросить, как Пауль сказал, чтобы я убирался отсюда. Он должен показать труп господину Лампрехту, мне там делать нечего.
Я не понял, почему он гонит меня. Может, так ему приказал полицейский, или он хотел получить вознаграждение один? Я недоумевал и досадовал. Затем я подумал о господине Хорне и о том, что в городе еще никто не знает о его смерти. Я решил пойти домой и все рассказать отцу, но потом отправился к Эльзке.