— Очень рады, что вы пришли, — начал беседу Шульце после того, как все уселись. — Мы хотим вам помочь.
Даллов почувствовал в руках дрожь. Не хватает еще, чтобы свело пальцы. Перед глазами поплыли красные вращающиеся круги. Он быстро закрыл глаза. Прошел двадцать один месяц с тех пор, как он в последний раз слышал эти слова; ему почудилось, что тогда они были сказаны с точно такой же дружелюбной настойчивостью. Тогда следователь вот так же наклонился к нему на допросе, чтобы сказать, что он лишь хочет помочь.
— Мне не нужна ваша помощь, — сказал Даллов, все еще не открывая глаз. Но тут же открыл их, словно хотел проверить, не похож ли Шульце на тогдашнего следователя. Его вдруг испугала безжизненность и пустота кабинета.
— Вы дверь заперли? — спросил он другого мужчину, сидевшего до сих пор молча.
Мужчина удивленно встрепенулся.
— Нет, конечно, — пробормотал он. — С какой стати?
Даллов дышал ртом. Он подумал, не стоит ли подняться со стула и самому проверить дверь. Он вспомнил, что Мюллер, когда они вошли в комнату, задержал ся у двери. Но вместо этого он спросил:
— Значит, я могу уйти?
— Разумеется, в любой момент. Но ведь мы хотели побеседовать, — удивился Шульце.
Это удивление мгновенно успокоило Даллова. Он вздохнул и проговорил:
— Ума не приложу, о чем нам беседовать.
— По-моему, вам нужна помощь, а мы готовы ее оказать. Вот и все, — откликнулся Шульце. Поскольку Даллов промолчал, он добавил: — Что собираетесь делать?
— Не знаю.
— Я имею в виду работу. Хотите вернуться в институт?
— Это невозможно. Меня тогда уволили. И не похоже, что намерены взять обратно. — Он улыбнулся, словно выложил на стол козырную карту.
Шульце кивнул.
— Так я и думал, — сказал он, — но я бы не опускал руки. Я переговорю с нужными людьми. Если захотите, сможете в понедельник приступить к работе в институте.
Это предложение обеспокоило Даллова.
— И что же я за это должен делать? — недоверчиво спросил он.
Оба мужчины успокаивающе заулыбались.
— Совсем немного, — ответил Шульце. — Мы поможем вам, а вы поможете нам. И больше ничего. Нам нужны кое-какие сведения, но ничего особенного, ничего существенного, просто — пару фактиков. Сами понимаете, бюрократы все хотят знать.
— Вы же вроде из горсовета? — ухмыльнулся Даллов.
— Нет, — ответил Шульце. Он сунул руку в карман пиджака и достал маленькое удостоверение. Мюллер почти одновременно извлек из своего кармана такое же.
— Мы из… — начал Шульце, но Даллов перебил его, сказав, что его это не интересует. Он демонстративно повернул голову к окну, дабы показать, что не хочет даже видеть удостоверений.
— Давайте сотрудничать, — сказал другой мужчина, — тогда и мы вам поможем.
— Мне не нужна ваша помощь. Я все равно не вернусь в институт.
Похоже, это удивило обоих.
— Так что же вы собираетесь делать?
— Ничего. Ничего не собираюсь делать, — сказал Даллов. — Буду жить на свои сбережения.
— Надолго ли их хватит, — возразил Мюллер. — Ну на год-полтора. А что потом?
— Хватит ровно на год, — сказал Даллов. — Я вижу, вы хорошо проинформированы.
Лицо у Мюллера чуть потемнело, но он быстро проговорил:
— Эта лишь догадка. Всего не знаем даже мы.
— И вы действительно еще не решили, что будете делать? — поинтересовался Шульце.
— Именно так. У меня еще не было времени как следует подумать об этом.
Шульце снисходительно улыбнулся:
— Но у вас было столько времени для размышлений.
— Это я уже слышал, — сказал Даллов, — только вы ошибаетесь.
— Вам было некогда подумать о собственном будущем? Чем же, черт возьми, вы там занимались?
Даллов почувствовал искреннее недоумение Шульце, который тем не менее удержался от слова «тюрьма». С тех пор как Даллов вышел оттуда, он несколько раз обращал внимание на то, что сам он — единственный, кто не боится выговорить это слово.