На следующий день миссис Брэдли, много размышлявшая над результатами совместной с мисс Кармоди экспедиции, потратила некоторое время, чтобы обсудить обстоятельства смерти мальчика с Тидсонами. Мистер Тидсон не отступал от своей теории, что мальчика заманила в воду наяда.
«Я знал, что это произойдет», — заявил он.
Миссис Брэдли наблюдала за Тидсоном острым взглядом своих черных глаз, рот снова стал похож на птичий клюв, пока она подмечала наиболее характерные черты, оценивала его с точки зрения причуд, невезения, жаркого солнца и зеленых бананов — и вынуждена была сбросить его со счетов или скорее отставить пока в сторону. Так же поступила она и с разговором между Конни и мисс Кармоди, который произошел в гостиной. Что-то скрывалось за этим разговором, и она собиралась во всем разобраться, когда сможет.
Тем временем Лора прислала занимательное письмо из Ливерпуля, где она и ее подруга Китти ухитрялись совместить исследования о бананах с развлечениями. Им удалось, лихо писала Лора, познакомиться с человеком, который кое-что знал про Тидсонов в бытность их в Санта-Крус-де-Тенерифе.
Тидсоны, как выяснилось, были хорошо известны в Спортивном клубе, в Английском клубе и яхт-клубе, в основном благодаря необычной и поразительной красоте Крит. Как-то даже произошел скандал бытового свойства, в котором оказался замешан мистер Тидсон, изменивший своему положению женатого человека и увлекшийся какой-то юбкой, и ходили слухи, что ему пришлось отдать бо́льшую часть своих денег, дабы скандал этот замять. Однако история эта была давняя, прошло по крайней мере лет восемь. Существовали и более обоснованные сплетни, а именно, что Крит была неисправимо расточительной женой.
Данные сведения совпадали с тем, что миссис Брэдли уже узнала от редактора «Авангарда», и она не усмотрела в них ничего удивительного или особенно тревожного.
Лора может сделать запрос непосредственно в Санта-Крус, писала помощница, если миссис Брэдли посчитает это нужным. Миссис Брэдли считала это нужным, но решила, что время для этого еще не пришло, поскольку пока у нее не было ничего против мистера Тидсона, кроме догадки, что его речная нимфа была ширмой и предлогом для деятельности, которую он не хотел афишировать. Включало ли это смерть мальчика Грира, миссис Брэдли не знала, хотя невозможно было отделаться от неприятного ощущения, что могло. Однако ничего не связывало мистера Тидсона с утонувшим мальчиком, кроме того факта, что с момента приезда их компании в Уинчестер он почти все свое время проводил у реки и что при одном знаменательном случае упал в воду.
Мисс Кармоди, страстно желавшая отыскать доказательства в поддержку своей, несомненно, шокирующей теории, что мальчика убил ее родственник, ссылалась на это прискорбное происшествие и подчеркивала, что оно довольно точно совпадало со временем смерти мальчика. Также она вновь упомянула сандалию, которую мистер Тидсон бросил в тележку мусорщика.
— Я знаю, что сандалия его разволновала, — настаивала она.
На следующий день миссис Брэдли и Конни на прогулку не пошли, так как погода стояла дождливая, и поэтому все, за исключением Крит, отправились днем на службу в собор, чтобы послушать Нобля в си миноре.
— Очень хорошая тональность для Nunc Dimitiis[15], а вот насчет Magnificat[16] я не столь уверен, — сказал мистер Тидсон, когда они переходили узкую Хай-стрит, уворачиваясь от уличного транспорта.
Своего мнения о тональности си минор мистер Тидсон не пересмотрел, но толково рассуждал о Стэнфорде в ля мажоре и Вуде в фа мажоре, пока шел рядом с миссис Брэдли через соборную площадь и ворота церкви святого Свитуна.
— В детстве я пел в церковном хоре, — пояснил он.
Миссис Брэдли невольно все больше и больше интересовалась этим странным человеком. Чувствовалось, что его потенциальные возможности безграничны. Ее так и подмывало спросить, прямо в лоб, убийца он или нет, но она понимала, что это погубит их дружеские отношения, а честного и откровенного ответа она не получит.
Вечер прошел в приятном общении и только выиграл от отсутствия Конни, которая ушла спать сразу после ужина, сославшись на головную боль. Однако именно на долю Конни выпало обеспечить следующую череду волнений. Сделала она это в любимой молодежью манере — подняв тему привидений. Начала она с разговора с Томасом на следующий день. Воинственным тоном завела странную тему, потребовав у достойного старика ответа на вопрос, есть ли в отеле привидения.
15
«Ныне отпущаеши…» (
16
«Величит» (