— Неужели девчонки и правда называют парней прекрасными? — вконец офонарел Кэмерон, и Бруклин усмехнулась.
— Ну ладно, — начала я, — но вы должны отнестись к моим словам непредвзято. Тебя это тоже касается, Глюк.
— Это мы уже проходили. Я на все сто непредвзятый и открытый всему новому. — Убедительности ради друг развел в стороны руки, показывая масштабы своей непредвзятости и открытости. — Как открытая книга. Как распахнутая дверь. Как мигающий красно-синим неоновый знак «ОТКРЫТО».
— Ширинка у тебя, кстати, в том же состоянии, — заметил Кэмерон.
— Вот блин! — Глюк отвернулся, застегнул «молнию» и опять повернулся к нам. — Все, я готов.
— Мы готовы, — поправила Бруклин. — И мы справимся, честно. Мы здесь ради тебя. Вывали эту ношу на нас, детка.
— Что ж, хорошо. — Несколько секунд я помолчала, надеясь, что друзья все-таки не сдадут меня в психушку. — В общем, он выглядел, как… как мрачный жнец.
В комнате воцарилась зловещая тишина. Все трое смотрели на меня с абсолютно пустыми лицами. Может, они меня не слышали?
Первым, как всегда, пришел в себя Глюк и, достав кусок пиццы из коробки, поинтересовался:
— Кто-нибудь пиццу еще будет?
— Глюк… — начала я, но Бруклин меня перебила.
— Как-то это прозвучало не слишком захватывающе, — разочарованно проговорила она.
Уж не знаю почему, но я почувствовала себя оскорбленной.
— А вы когда-нибудь видели хоть одного мрачного жнеца?
— Я видел, — поднял руку Кэмерон. — Но, вообще-то, он один и есть. Других нет.
Я посмотрела на него.
— Когда ты называл Джареда жнецом, я думала, что ты… ну… преувеличиваешь. Так он и правда мрачный жнец?
Ласк пожал плечами:
— Не совсем. То есть я вроде как точно не знаю. В смысле это одно из его названий. И если хочешь знать мое мнение, оно подходит ему лучше других.
— Значит, — вставила Бруклин, — у него есть коса? Ну, как в фильмах?
— Смешно, — буркнул Глюк. — Так пиццу кто-нибудь будет, или как?
Бруклин покосилась на него:
— Глюк! Перестань менять тему, — и повернулась к Ласку: — А если серьезно, ты косу видел?
— Нет у него никакой косы, — ответил тот. — Он и без косы убивает как два пальца об асфальт.
От этих слов что-то неясное словно стиснуло мне горло. Мое второе впечатление от Джареда в лесу было очень похожим на то, что говорил Кэмерон. Джареду не нужна была помощь оружия. А вот первое впечатление весьма конкретно выражалось словом «Офигеть!».
— Зато у него есть чумовой меч, за который я бы правую руку отдал, — продолжал Кэмерон.
— Точно. — Я подтянула колени к груди. — В моем видении у него был меч.
— И все равно он, говоришь, был прекрасен? — переспросила Брук.
— Да, — ответила я. — Поразительно, сногсшибающе прекрасен. Как дым и плоть одновременно. И он был такой сильный, что, наверное, при желании мог бы смять в комок фуру.
— Мог бы, — заметил Кэмерон, рассеянно глядя на свою пиццу, а потом откусил очередной кусок. — Поверь мне на слово.
От его слов стало только хуже.
Чтобы понять реакцию моей аудитории, я осмотрела комнату. Бруклин глубоко задумалась, а вот Глюк, похоже, весьма неплохо принял новости. В одной руке он держал коробку, в другой — кусок пиццы. Откусывая и пережевывая, он слегка щурился, будто пытался представить Джареда по моим рассказам. А вот Кэмерон выглядел спокойным как двери, словно сталкивался с подобными вещами ежедневно. Может быть, так оно и есть. Потихоньку я начинала понимать, какой была его жизнь. Видимо, он давно перестал удивляться таким феноменам.
Покончив с пиццей, он встал и выглянул в окно.
— Кэмерон, — проговорила я, вытирая салфеткой руки.
Он оглянулся и снова повернулся к окну.
— Как Джареду удалось усыпить тех людей? Я видела, как он к ним просто прикасался, а они падали.
— Не знаю, — вздохнул Ласк. — Я такого никогда не видел. — Он протер запотевшее стекло рукавом джинсовой куртки. — А еще я не понимаю, почему ты чувствовала от него тепло.
— Такого раньше не было? — удивилась я.
В ответ он покачал головой.
— Зато, — весомо вставил Глюк, — Джаред стер все улики после нашего визита в дом близняшек.
— А мы уверены, что стер? — с сомнением спросила Бруклин, упершись локтями в колени. — Следователи торчали там довольно долго. Копы не ведут настолько тщательные расследования, если речь не идет об убийстве или похищении. Может быть, пока мы тут с вами разговариваем, шериф сидит и просматривает записи журналистов.
Слова Бруклин тоже лишь усугубили ситуацию. Я и так давно превратилась в комок нервов, вымоченных в густой, липкой печали.
Спустя несколько минут и пару здоровенных глотков «Доктора Пеппера» Кэмерон внезапно заявил:
— Есть кое-что, Лор, с чем тебе рано или поздно придется смириться.
Я выпрямилась и, обнявшись с потрепанной плюшевой обезьянкой, придвинулась к изголовью кровати.
— Слушаю.
Казалось, Ласк колеблется, не зная, как правильно выразить мысли. А когда он заговорил, голос звучал почтительно, а слова явно были тщательно подобраны:
— Ты должна понимать, что изначально Джаред хороший, потому что он — свет. — Голубые глаза в упор посмотрели на меня, и я поняла, что мне не понравится конец этой речи. — Но одновременно он и тьма, Лор. Его создали с очень конкретной целью и наделили силами, превосходящими силы его собратьев. Когда высшие существа говорят о тьме, они имеют в виду полное отсутствие света. Полное отсутствие добра. Ты понимаешь, что это значит? — Я покачала головой, и он добавил: — Отсутствие добра — это вежливый способ ткнуть пальцем в зло. Отчасти Джаред, как ни крути, злой.
— Разве не о каждом можно сказать то же самое? — тут же бросилась я защищать Джареда. — Разве не все живое в нашем мире способно причинять зло?
Кэмерон нахмурился:
— Не так, как он. Даже не в том смысле. Я не говорю, что он может причинять зло, Лорелея. Я пытаюсь донести до тебя, что он и есть зло. Это такая же часть его натуры, как у тебя — рыжие волосы и дымчато-серые глаза. Это внутри него, в его, если хочешь, генетике. Это неотъемлемо и незыблемо прописано в его естестве.
— Как и добро, — возразила я.
— Верно. Но для полной ясности я напомню, что сверхъестественные сущности редко испытывают страх. Чтобы напугать Каспера до того, чтобы он наделал в штаны, надо обладать нехилыми способностями. Банальные полтергейсты не боятся ангелов, Лор. А Джареда они боятся до потери сознания.
Я глотнула газировки, потерла лицо о животик обезьянки и, решительно стоя на своем, заявила:
— Думаю, в нем больше добра, чем зла.
— Может быть. — Кэмерон прислонился спиной в оконной раме. — Я же не утверждаю обратного.
Наверное, нужно было как-то объяснить, почему у меня сложилось такое мнение.
— Когда я увидела его в лесу, — начала я, — то есть когда он изменился, я… я испугалась. И убежала от него. Он был такой огромный, такой сердитый… а я была уверена, что он убил репортера, вот и побежала.
— И правильно сделала, Лор, — кивнула Бруклин.
— Но когда я потом все обдумала, — продолжала я, — я поняла, что он меня защищал.
— Этого ты наверняка знать не можешь, — не согласился Кэмерон.
— В том-то и дело, что могу. Джаред прижал меня к земле, изменился, а потом напал на журналистов, потому что хотел меня защитить. Но я так испугалась, когда увидела его таким… Я такая, блин, девчонка! — Кажется, еще сильнее разочароваться в самой себе просто-напросто невозможно.
Бруклин придвинулась поближе и обняла меня за плечи.
— Жаль, что меня там не было. Извини, что тебе пришлось переживать все это в одиночку.
Я молча положила голову ей на плечо.
— Ты пережила серьезное потрясение, — проговорил Глюк. — Понадобится время, чтобы прийти в себя.
— Знаю, но мне кажется, дело не в этом. Я до сих пор поверить не могу, что Джаред ушел. Понимаю, как это звучит после всего, что случилось, и, наверное, не имею права по нему скучать, но…