— Бабушка и дедушка ничего такого не рассказывали.
— Неудивительно. Они хотят, чтобы ты была как можно дальше от всего этого бедлама. Особенно сейчас, когда понаехали репортеры.
— Какие еще репортеры?
— Сама представь, что бывает, когда в замшелом городишке сплошь и рядом происходит нечто странное и необъяснимое. Рыбный день для СМИ! Fox News и CNN даже отправили туда свои новостные бригады. Называют все это началом конца. Мы становимся знаменитыми, вот только город разваливается на части. Людей бежит все больше, и все чаще в их семьях встречаются одержимые призраками, которые хотят только смыться с земли, но без Джареда никак не могут.
— Даже представить не могу, — ошалело пробормотала я.
— И это еще не самое худшее. Со всей страны в город стекаются люди, которые верят в Вознесение[2]. Чтобы их, естественно, забрали, когда придет время.
— Никакое это не Вознесение, — буркнула я. — Это пародия, разыгранная одним-единственным безумцем.
Глюк широко мне улыбнулся:
— Целиком и полностью согласен. Твоим родным приходится несладко, но они на удивление хорошо держатся, учитывая, что против них ополчился весь город.
Я выпрямилась:
— В смысле? Почему?
— Они же тебя отослали, — пожал плечами друг. — Многим членам Ордена это не понравилось. Они сочли это предательством со стороны твоих бабушки и дедушки. Говорят, их лишили последней надежды. Твоих родных гнобят, запугивают и даже нападают на них.
Словно сами по себе, мои руки взметнулись ко рту.
— Нападают? Как?!
— Не физически, конечно, зато словесно. А еще магазин разграбили. Машины забросали яйцами и прокололи шины. Половина членов Ордена уехала из города, а те, что остались, считают своим долгом систематически наказывать твоих родных, чтобы дать им понять, как они разозлили людей.
— Боже мой! Это ужасно несправедливо, Глюк!
Он обнял меня одной рукой.
— Знаю. Но даже посреди всего этого кошмара они так и не выдали никому, где ты находишься.
— Да что же там творится? Вторая мировая? Их нацисты, что ли, пытают?
Друг задумчиво пожал плечами:
— Неплохое сравнение.
На меня нахлынуло такое тяжелое чувство вины, что кости затрещали. Я еще раз попыталась дозвониться до родных — без толку.
— Почему они не отвечают? — спросила я, начиная паниковать.
— Не знаю. Может, еще что-то приключилось.
— Господи… И им приходится все это переживать из-за меня?!
Из моего горла вырвалось горькое рыдание, и Глюк прижал меня покрепче к себе.
— Не из-за тебя, а ради тебя, Лор. Большая разница.
— Я должна вернуться.
— Я не поэтому приехал, — поспешно заверил меня он. — Мы не сердимся. То есть Кэмерон, конечно, да, но у него свои причины. А мы с Брук всего лишь хотели убедиться, что с тобой все путем. Вот и скинулись на билет. Я выиграл в «камень-ножницы-бумага».
Я заглянула ему в глаза:
— Ты всегда в эту игру выигрываешь.
Лицо Глюка озарилось обезоруживающей улыбкой:
— Да, но она об этом не знает. Или делает вид, что не знает.
Я опять его обняла:
— Я ужасно по тебе скучала!
— Так бывает, когда девушек силой вырывают из моей жизни. Сам диву даюсь.
Тут я то ли рассмеялась, то ли всхлипнула, и Глюк добавил:
— Я тоже по тебе скучал.
— Мне нужно вернуться домой.
— Сомневаюсь, Лор. Думаю, твои родные были правы. Лучше тебе и дальше прятаться.
— Нет. Ты не понимаешь. — Я оглянулась на Кению. — Ты была права. У меня было видение. Точнее десятки видений. — Вздохнув, я сжала руку Глюка. — Уехать сюда было ошибкой. Мы все умрем. Миру придет конец, Глюк. Я это видела.
— Я тебе столько хороших новостей привез! Думал, ты ответишь тем же.
— Извини, но это правда. Я должна вернуться. Должна надеть штанишки большой девочки и встать лицом к лицу со всем, что здесь творится.
Глюк посмотрел куда-то сквозь меня и добрых несколько минут молчал.
В конце концов Кения поднялась и стала жать на кнопки в сотовом.
— Сейчас родителям позвоню. Я еду с вами.
Я тут же подскочила:
— Нет, Кения. Оставайся здесь, с родными. С дядей и тетей.
Она смерила меня гневным взглядом:
— Зачем? Чтобы умереть вместе с ними? Чтобы провести свои последние минуты на земле, сжимаясь от страха и заливаясь слезами?
Я печально поджала губы. Именно так она и умрет.
Видимо, прочитав все это по моему лицу, Кения выронила телефон. В ее глазах заблестели непролитые слезы. Но уже через пару секунд она взяла себя в руки, подняла телефон и приложила к уху.