— Знают, конечно.
Я выпрямилась и вопросительно уставилась на мисс Маллинз.
— Ответ на все — ты.
Я мигом поникла.
— Можете ничего больше не говорить. Все зависит от меня, и только я остановлю войну еще до того, как она начнется.
— Именно так.
Тут разочарование зацвело буйным цветом.
— Видите ли, мисс Маллинз, я не знаю как. Не знала вчера и не знаю сегодня.
— Но узнаешь.
— Нет! Ничего я не узнаю! Все… все возлагают на меня огромные надежды, а я понятия не имею, что делать. — От слез запекло в глазах. Если кто и сможет меня понять, то уж точно моя любимая учительница. — Позвоните им, — вдруг сказала я, потому что в голове стал формироваться новый план. — Позвоните и расскажите правду. Скажите, что я круглая дура, которая не знает, что делает, и, если они немедленно что-нибудь не предпримут, мы все умрем.
— Лорелея…
— Прошу вас, мисс Маллинз. Наверняка они знают больше, чем мы. Так пусть скажут мне, как быть!
Она снова меня обняла.
— Мы справимся, Лорелея. Ты сама поймешь, что нужно делать.
Но она ошибалась. Ужасно ошибалась. Так и растворилась в воздухе моя последняя надежда получить какую-нибудь информацию.
— Они хоть знают, кто открыл врата?
— Нет. — Похоже, и мисс Маллинз это ничуть не радовало. — Понятия не имеют.
— Мы тоже. В том-то и беда.
В класс мисс Маллинз я заходила, как в тумане. Да еще и чувствовала себя так, будто меня бросает в крайности. То я уверена, что мы справимся, то опять убеждена, что все мы сгинем с воплями. Короче говоря, я устала, замерзла и проголодалась. Нет, вру. Всего лишь устала. Спустя пол-урока мисс Маллинз врубила видео о разнице между синтезом и делением, а сама увела нас с Бруклин в дальний уголок поговорить. Разумеется, пример остальным ученикам мы подавали не лучший. Ни к каким выводам мы так и не пришли, зато приятно провели время.
После первого урока мы с Бруклин направились в туалет.
Открывая дверь бедром, я бросила через плечо:
— Зуб даю, если мы опоздаем на второй урок, всем будет наплевать.
— Так и есть, уж поверь. Я сейчас почти на все уроки опаздываю. Мир перевернулся вверх тормашками. — Все это подруга говорила, попутно заглядывая под дверцы кабинок, чтобы убедиться, что мы здесь одни. Когда оказалось, что на берегу чисто, она продолжила: — Итак, мы с тобой наконец-то наедине. Видит бог, в последнее время это почти недостижимое дело! — Поставив рюкзак на пол, Брук наградила меня одним из своих «материнских» взглядов. — Что вчера было, когда ты прикоснулась к своему рисунку?
Зря я удивилась, что она заметила мою реакцию.
— Ты же не должна была на меня смотреть!
— Да плевать. Ну так что было?
— Ничего. Ни единого виденьица, если ты об этом.
— Но что-то же все-таки случилось?
— Ага. Только… даже не знаю. Это была всего лишь какая-то рябь.
Брук примостилась бедром к раковине.
— Рябь? Типа во времени? Как будто ты вот-вот нырнешь в рисунок?
— Не совсем. Да не знаю я! — по-детски прохныкала я. Почему мы вообще об этом говорим?
— Лорелея, ты самый могущественный пророк в родовой линии. Ты вообще в курсе?
— Джаред вчера говорил то же самое. Мои бабушка с дедушкой видели, чтобы это было где-то записано? — спросила я, отчаянно желая сменить тему.
— В куче мест. Странно, кстати, потому что, когда одни пророчества сбываются, другие становятся понятнее. Не знаю, что все это значит, но далеко не один твой предок говорил о том, что ты станешь самой могущественной из них.
— Что-то не чувствую я себя особенно могущественной.
— Я лишь говорю, что тебе стоит снова попробовать. Может быть, тебе все-таки удастся попасть в рисунок. Может, ты потратила на это мало времени.
— Нормально я потратила времени.
— Но может, недостаточно.
— Достаточно.
— И все-таки…
— Фиг с тобой, — раздраженно процедила я и достала альбом. — Хочешь, прямо сейчас попытаюсь?
Мне всего-то хотелось поддеть подругу, но она мигом вцепилась в идею и с энтузиазмом кивнула:
— Еще как хочу.
— Может, нам прямо сейчас, прямо тут, в девчачьем туалете, устроить сеансик?
— Думаешь? — поддела Брук.
Я открыла альбом на нужном рисунке, сняла перчатки и пробурчала:
— Не самая моя лучшая работа.
Бруклин глянула на рисунок.
— Ну, тебе было шесть.
— Тоже верно.
Демонстративно испустив раздраженный вздох, я присела на тумбу и коснулась рисунка кончиками пальцев. Затем сосредоточилась на том, чтобы очистить разум и расслабиться, после чего принялась вглядываться в черты вдруг ставшего расплывчатым лица и внезапно услышала порывы ветра. Он захлестал по моей коже, и под пальцами я ощутила такую же рябь, как в прошлый раз.