А Лян со своей корзиной цветов обошла гостей в баре и как бы незаметно исчезла на витой лестнице. Принесли имбирную водку, и доктор Мэй ошарашенно поднял глаза на полуголую официантку.
– Я что, блоха? – громко спросил он.
– Не знаю, кусаетесь ли вы, – подзадорила его Упругая Грудь.
– Этой каплей я даже язык не смочу. Я начинаю обычно с высокого бокала.
– Высокий бокал имбирной? – Упругая Грудь недоуменно уставилась на доктора Мэя. – Я… я попытаюсь заказать, сэр.
Оба верзилы за стойкой бара больше не сомневались: старикан тронулся умишком. Пусть напьется хоть в стельку – но деньги вперед! Кто его знает… Он небось опупел от счастья, что ему подает сама Нелли с ее тугими минами. Закажет долларов на сто – она даже разрешит облапить ее. Лишь бы его при этом удар не хватил…
Доктору Мэю принесли тонкий чайный стакан имбирной, и оба верзилы за стойкой бара, барменша, Нелли и другие официантки, несколько гостей и мадам Ио, как бы восседавшая на троне, чтобы иметь полный обзор, с удивлением увидели, как старикан поднес стакан к губам и единым духом опорожнил его. «Сейчас он повалится на ковер! И дух из него вон! И лицо посинеет». Один из гостей, врач по профессии, приподнялся на табуретке, чтобы быть наготове. С довольной улыбкой Мэй поставил стакан на стол, вытянул под столом ноги и помахал рукой. Повторить, мол.
Правила заведения не допускали шума и аплодисментов. Нелли с любопытством поглядела в сторону стойки. А там уже достали из холодильника запотевшую бутылку и наполнили второй стакан. Врач вернулся на свой табурет и начал что-то объяснять своим соседям. «Ж… с ручкой! – ухмыльнулся Мэй. – Читаешь им целый доклад о той стадии цирроза печени, когда алкоголь действует только в больших количествах?! То-то ты удивишься!»
Нелли принесла второй стакан, поставила на стол и остановилась рядом. Доктор посмотрел на ее отлакированные пунцовые соски и покачал головой.
– Будь столь любезна, отнеси свои пышки в другое место, – сказал он. – Я по ним уж лет десять как не скучаю… а пьянствовать никогда не переставал!
С особой радостью он отметил, что мадам Ио сошла со своего трона и направилась к нему. Довольно высокая для китаянки, она сохранила хорошую фигуру и умилительно виляла бедрами. Это не было особого рода приманкой, такая походка сложилась у нее к четырнадцати годам, когда она начала в Виктории преподавать туристам первоначальные уроки любви по-азиатски. Став хозяйкой столь респектабельного заведения, она тем не менее походки менять не стала. Она села напротив Мэя и отослала прочь смутившуюся Нелли.
– Даже самые спелые плоды не возбудят моего аппетита! – весело проговорил Мэй. – Я просто хочу немного выпить. Или здесь человека не принимают, если он не желает попрыгать?
– Это по меньшей мере необычно, сэр! – Голос у Ио был низким и благозвучным. – Но если так, никто вам навязываться не будет.
– Я был бы вам очень признателен! – Мэй поднял свой стакан, но на сей раз отпил его только до половины. – Я давно искал подходящее место, пока не набрел на ваш гостеприимный дом. Здесь можно в полном покое насладиться тем, к чему я склонен.
– Есть пожилые господа, которым я рекомендую Пат. Ей семнадцать лет. Она оказывает благотворное воздействие на организм. Просто чудеса творит! Хотите увидеть Пат?
– Зачем? – Доктор Мэй изобразил поклон в сторону Ио. – Я алкоголик, мадам. Мне за семьдесят. Тут и семнадцатилетняя девчонка не поможет. Позвольте мне выпить в свое удовольствие. Мне у вас так нравится!
Мадам Ио в свою очередь поклонилась ему и, скрестив руки на груди, вернулась на свой трон. Число гостей у стойки и за столиками заметно поредело. Мадам нанимала только трудолюбивых девиц.
Со второго этажа спустилась Лян. Цветы она продала удачно, корзина была почти пустой. Проходя мимо столика Мэя, едва заметно покачала головой.
«Ладно, подождем, – подумал доктор Мэй. – Еще рано. Пик посещения в таких заведениях начинается в одиннадцать вечера и длится часов до трех ночи. А более поздних визитеров Лян вряд ли опознает по голосу».
Он не встал из-за столика и выпил еще три стаканчика водки. Гости приходили и уходили, и никто больше внимания на Мэя не обращал. «Это заведение – золотое дно для мадам Ио, – подумал он. – За все услуги и угощение деньги принимает одна она».
Лян еще четыре раза появлялась с корзиной цветов и всякий раз уходя отрицательно покачивала головой.
В три ночи Мэй встал, дал Нелли щедрые чаевые и постучал пальцем по ее грудям.
– Не перебирай силикона, не то не сможешь потом выкормить ребенка, – сказал он.
Нелли не знала что и подумать и не успела даже поблагодарить за чаевые. Боксеры за стойкой ухмылялись во весь рот.
Он постучал пальцем по грудям! Старик не такой уж пропащий! Он еще заявится сюда. Пусть его Нелли раскочегарит. Эти похотливые старики под конец оказываются самыми прилипчивыми…
Мадам Ио взмахнула рукой.
– Проследите, куда он пойдет! – властно проговорила она. – И на какой машине уедет. Живее…
Один из боксеров сорвался с места, но доктора Мэя словно ветром сдуло. Одна Лян, слепая девушка-цветочница, семенила по темной улице.
Когда на небе появилась светлая полоска и занялся новый день, доктор Мэй вернулся домой. Меркер проснулся, потому что Мэй ударил в литавры и громко выругался. Вскочив с постели, Меркер поспешил в соседнюю комнату. Мэй сидел на табуретке с остекленевшими глазами и пытался раздеться.
– Пронюхал что-нибудь? – спросил Меркер, помогая Мэю снять пиджак.
– Кроме имбирной водки, ничего не нюхал! Чудо-напиток!
– Так я и думал! А кроме этого?!
– Пощупал кое-чьи премаленькие сиськи.
– Ляг и выспись! – расстроился Меркер. – Я беспокоюсь о Янг. После бала у Маклиндли она не вернулась сюда, как мы договорились. Если ее не будет до полудня, я поеду на сушу.
12
Джеймс Маклиндли принял Тинь Дзедуна в большом холле, по которому бегал туда-сюда с длинной сигаретой из сладковатых сортов восточного табака – их изготавливали специально для него. Последние гости торопились откланяться.
– У меня это не укладывается в голове! – сказал Маклиндли, второй раз за день поздоровавшись с Тинем. – Не укладывается, и все! Стрелять в Янг! Зачем, с какой целью? Убить женщину такой красоты? Безумие, чистейшее безумие.
– Во всяком случае вы допустили серьезную ошибку, позволив гостям покинуть ваш дворец, – проговорил Тинь, глядя вслед последним из них.
– Я не хотел больше никого видеть, – скрипнул зубами Маклиндли.
– А если убийца кто-то из них?
– О-о! – Маклиндли пораженно уставился на него. – Об этом я совсем не подумал. Я хотел остаться один – только и всего! Боже мой, конечно! Этим негодяем может оказаться один из них! И что теперь? Я, разумеется, оставил все как было до выстрела. И убитый лежит на своем месте, никто ничего не трогал…
– Только убийца скрылся отсюда – но это, как говорится, мелочи жизни! – сухо заметил Тинь. – Ну ладно, посмотрим, чем вам сможет помочь полиция.
– Прошу вас, проходите.
На огромной террасе со сказочным видом на Гонконг не было ни души. Пять слуг в белых ливреях перед дверью никого не пропускали, а Янг все еще стояла на коленях перед убитым. Остальные музыканты из танцевального оркестра сбились в дальнем углу и притаились, как звери перед грозой.
Тинь с полицейским врачом прошли к подиуму, а Маклиндли остался рядом со слугами.
– Вам чертовски повезло, – сказал Тинь, положив Янг руку на плечо. – Какое счастье, что вы, эстрадные певицы, двигаетесь по сцене. Будь вы певицей оперной, в вас сегодня обязательно попали бы. – Он наклонился над убитым, на груди которого появилось маленькое красное пятнышко. Но крови было не особенно много. – Как это произошло, Янг?
– Я ничего не видела и не слышала. Вокруг меня столько усилителей – разве тут что услышишь? И вдруг Джимми падает замертво. Только тут я поняла, что стреляли. Вот и все.
– А больше вам ничего не запомнилось, Янг? Чья-то поднятая рука, например?