– Посмей только! Где ты после этого собираешься жить?
– Разве нам не достаточно небольшой каюты на верхней палубе твоей плавучей больницы? Зачем нам вся эта роскошь? Нашей роскошью станут бедняки, которых ты вылечишь. Те люди, которые вернутся в свои семьи благодаря твоему искусству врача. Через три месяца рабочие перестроят джонку. Неужели все должно быть настолько совершенным и оборудованным только новейшими приборами, чтобы ты приступил к работе? А как ты это делал до сих пор? А доктор Мэй, вспомни о нем! Какая аппаратура была у него? Ничего, лечил, и все ему благодарны. А насколько – сам видишь. Как это вы, христиане, говорите? Господь Бог создал мир за шесть дней… подумай хорошенько! Почему он, великий Бог, не создал мир, прищелкнув пальцами? Повелеваю, мол: явись, мир! Нет, он тяжело трудился шесть дней подряд… будучи Богом! А ты, будучи человеком? Хочешь получить все в мгновение ока? Шесть дней труда Бога – это для тебя шесть, а может быть, и шестьдесят лет труда, если на то будет Его воля. И с этим ты должен примириться! Шесть лет для того, чтобы оснастить первый в мире госпиталь на джонке – разве это не равносильно маленькому чуду?
– Если я взялся лечить как следует, мне без аппаратуры не обойтись. Если я собираюсь оперировать, мне нужен нормальный операционный зал. А иначе какая больница?!
– Ты однажды рассказывал мне о человеке по имени Альберт Швейцер. А он с чего начинал в девственном лесу?
– Моя карта бита, – устало проговорил доктор Меркер. – Но я, кажется, говорил тебе, что я отнюдь не Альберт Швейцер. Я средних способностей современный врач, который зависит от показаний таких приборов и аппаратов, как электрокардиограф или рентгеновская установка. Я не мастер на все руки…
– Ты Вэй Кантех, доктор с джонки из Яу Ма-теи. Ты подаришь нам первую больницу-джонку. От твоего присутствия жизнь «водных китайцев» станет хоть ненамного, но надежнее. Со временем дело – ну, твоя больница, – будет совершенствоваться, пока не достигнет того уровня, о котором ты сейчас мечтаешь. Есть такая мудрость: хорошо, когда мечты со временем сбываются. Фриц, время у нас есть! Разве год, к примеру, это много?
– А ты подумай о человеке, болезнь которого я без аппаратов не разгадаю, и поэтому он через год умрет! Хотя мог бы прожить еще лет тридцать…
– Ты не всесилен!
– Но я мог бы быть врачом, на быстрое и надежное лечение у которого могли бы рассчитывать почти все, если бы не эти проклятые деньги. Еще двести тысяч долларов, и я имел бы на воде клинику моей мечты.
– А сейчас она какая?
– По надежности? Не хватает половины…
– Пятидесяти процентов шансов выжить у больных в Яу Ма-теи не было никогда! – Янг сложила ладони перед грудью.
– Вэй Кантех, когда-нибудь твое имя войдет в легенды «водных китайцев»…
Спорить с Янг было бесполезно. Но идея эта крепко засела в голове Меркера. Он согласился повременить с окончательным решением до разговора с Мэем. Вот вернется тот после очередного визита в бордель, проспится, и тогда…
Утром, когда Меркера доставили на докторскую джонку, пациенты, стоявшие на палубе, встретили его как всегда низкими поклонами и почтительными приветствиями – однако доктора Мэя в его комнатке он не нашел, и постель его была не тронута. Меркер опросил больных, и те ответили в один голос, что вечером он уехал на моторной лодке, пообещав к утру вернуться. Но до сих пор его нет как нет.
«Ну, запил вглухую, – с раздражением подумал доктор Меркер. – Что за бред с этой слепой Лян и ее способностью распознавать голоса! Твоему беспробудному пьянству будет положен конец, дорогой Мэй, можешь на меня положиться!»
Тем же утром шеф коулунской полиции потребовал срочно вызвать к нему комиссара Тинь Дзедуна. Сделать это было проще простого: с того дня как его дом взлетел на воздух, комиссар ночевал в управлении.
Он удивился, увидев в кабинете шефа двух посетителей явно растерянного вида; один оказался шофером-китайцем, другой, крепко сбитый, широкоплечий и бритоголовый, монголом-телохранителем. Шеф был чем-то озадачен и раздосадован – не в своей тарелке.
– Тинь, я подключился ввиду чрезвычайности ситуации, – объяснил он. – Когда комиссар Чжоу объяснил, кто к нему пришел, я сразу приказал, чтобы их привели ко мне. И если то, что они сообщили, правда, то это дело по вашей части: исчез Чинь! – Он рубанул рукой воздух.
– Какой именно Чинь? – Комиссар даже растерялся.
– Чинь Хаочжи!
– Ну, это крепкий орешек! – присвистнул Тинь. – Где и когда?
Вскоре он уже мог представить себе всю картину: Чинь, по своему обыкновению, заглянул в заведение мадам Ио, а машина ждала его, как обычно, через два квартала. Но он не появился ни два, ни три часа спустя, он не появился вообще. Шофер с телохранителем терпеливо ждали его до утра, поначалу отпуская шуточки в адрес хозяина и его шлюшек, но с восходом солнца приуныли. В конце концов монгол хлопнул дверцей машины, бросился к заведению мадам, переполошил и поднял там всех на ноги. Заспанная мадам, хозяйка, наверное, обругала его сперва на чем свет стоит и посоветовала заняться любовью с самим собой, но, едва услышав имя Чиня, сразу очнулась и переменила тон. Оказалось, что Чинь ушел оттуда несколько часов назад. Этого оказалось достаточно, чтобы броситься за помощью в полицию. А как же – небывалый случай!
– Иначе и не скажешь! – кивнул Тинь Дзедун. – Бывал господин Чинь после подобных визитов… э-э… пьяным?
– Никогда! – отрезал монгол. – Веселым – да!
– Понятно. Вчера, видимо, он в виде исключения все-таки… Может быть, он взял такси?
– Дома его нет. Мы звонили. – Шофер покачал головой. – Господин Чинь никогда не ездил в такси. Ни-ког-да! Нет, случилось что-то страшное.
– Лучше не надо! – тихо произнес шеф полиции. – Подумать только, Чинь Хаочжи!.. В Гонконге все пойдет ходуном.
– По-моему, в наших краях размагнитилась магнитная стрелка, – заметил комиссар Тинь, когда посетители оставили кабинет. – Сначала у Маклиндли стреляют в Янг – кто мог представить себе раньше что-то подобное? А теперь пропал Чинь, его лучший друг и деловой партнер. И откуда пропал? Из борделя!
– Вы видите тут какую-то взаимосвязь? – испуганно спросил шеф.
– Я наведу справки, сэр.
– Но без шума, без огласки, Тинь!
– Как вам будет угодно, сэр. Но многого ли я добьюсь?
– Когда речь идет о наиболее уважаемых и влиятельных гражданах Гонконга, контроль которых ощущается во всех сферах…
– Для кого-то этот контроль заметно уменьшается, когда его тело погружается в морскую пучину, – заметил комиссар. – Сделаю все, что смогу.
Когда он вытащил из постели спавшую вторым сном мадам Ио, та сначала отнекивалась, ссылаясь на всем известную анонимность гостей. Однако после того, как Тинь пригрозил закрыть ее заведение, пусть и без достаточных на то оснований, она показала, что господин Чинь вышел от них живым и здоровым около часа ночи, весьма и весьма довольный тем, как его здесь обслужили. А что происходит за порогом ее дома, мадам Ио не касается. И не должно касаться.
Тинь внутренне признал ее правоту и оставил бордель с предчувствием, что если господин Чинь еще и жив, то завидовать ему не приходится. Похищение с целью получения выкупа? Шантаж? Это выяснится очень скоро.
Тинь не ошибся: положение у Чиня было самое незавидное.
Капитан Кун Лундзы поставил свой паром на якорь, передав в порт Коулуна, что у него по неизвестной причине застопорилась машина. Необходимо объявить об отмене регулярных рейсов. Поскольку подобные вещи иногда случались, никто не удивился. Пришлось посадить пассажиров на паромные джонки и внимательно проследить, чтобы их не перегружали.
Вид заостренных бамбуковых ростков и раскаленных угольев заставил Чиня Хаочжи рассказать о многом. Доктор Мэй и Кун слушали его с непроницаемыми лицами, и чем больше своих сообщников и партнеров выдавал Чинь в надежде спасти свою шкуру, тем вернее он с каждой минутой умирал.
– Сколько юношей и девушек вы отравили наркотическим газом? – спросил Мэй.
– Не знаю. Может быть, несколько сот человек.