Когда мы поженились, я отчаянно хотела быть поближе к семье, и Энди не возражал – это была и его земля тоже. К счастью, мы нашли дом-развалюшку, который могли себе позволить, прямо по дороге в Госпел-Оук. Некоторые считают его Хэмпстедом, но никогда не говорите этого настоящим жителям Хэмпстеда. Для них Госпел-Оук – это нечто совершенно далекое, как Луна.
И все же это не так далеко, как пригород с гольф-клубом, куда переехала моя сестра, когда вышла замуж за своего крутого адвоката Мартина.
И как неизбежно было то, что я выйду замуж за соседского мальчика, так же неизбежно было то, что Изабель выйдет замуж за деньги. И переедет жить в какое-нибудь шикарное место. Она всегда придавала больше значения статусу, чем сантиментам.
И вот здесь, на Хэмпстедской вересковой пустоши, лицом к лицу со своей судьбой, я погружаюсь в свое прошлое – единственное, что когда-либо знала по-настоящему. Я шагаю по этой обширной парковой зоне, и капли утренней росы хлюпают под ногами, как будто рядом кто-то причмокивает, наслаждаясь хорошим бифштексом. Осенние листья цепляются за ветви деревьев последними усилиями – все цвета золота, красного и оранжевого в лучах восходящего солнца. Прекрасный день. Кажется, теперь я смотрю на мир другими глазами; ценю истинную славу цвета, прежде чем он поблекнет до серого и станет перегноем, чтобы освободить место для весны и новой жизни. Мне приходится признать с неохотой, что я не увижу следующей весны, и меня захлестывает волна печали.
Однако я стараюсь отбросить негативные мысли и сосредоточиться на красоте и тишине. И тут мое внимание привлекает высокий мужской силуэт. У него впечатляющая фигура, отчетливо видимая в лучах солнца, золотящих окружающий ландшафт. Я надеюсь, что это собачник. Однако рядом с ним нет никакой собаки. Во мне просыпается женское начало. Когда он подходит ближе, я чувствую себя неловко, думая, что мне следовало, возможно, пойти по другой тропинке, но я не хотела быть слишком заметной.
Мы приближаемся друг к другу, и я вижу, что у него темные вьющиеся волосы, развевающиеся над приподнятым воротником хорошо скроенного черного бушлата. Конечно же, он слишком ухожен, чтобы быть опасным, успокаиваю я себя.
В любом случае он погружен в свои мысли и даже, кажется, не замечает меня, так что мне сразу становится стыдно за необоснованные подозрения. На самом деле он довольно красив, и я отвожу взгляд, пожалев, что не накрасилась и не уложила волосы.
Мысленно смеясь над своим тщеславием, я продолжаю идти, не зная, как лучше пройти мимо него: смотреть куда-то вдаль или лучше в землю? Удивительно: порой не знаешь, куда девать глаза на таком огромном открытом пространстве.
И прежде чем я успеваю принять решение, незнакомец вдруг говорит:
– Доброе утро! Милая у вас шляпка.
Я касаюсь головы, словно не помню, что на мне надето… А-а, берет.
– Спасибо, – откликаюсь я, опустив голову и пряча улыбку.
– Прекрасный день! – продолжает он и останавливается, что заставляет меня остановиться тоже.
– Да, – говорю я. – Так красиво. Холодно только. – Боже, это звучит, как будто я жалуюсь?
– Что привело вас сюда в этот час? Где-то тут ваша собака? – Он оглядывается по сторонам.
– У меня нет собаки, – отвечаю я, гадая, так ли выглядят серийные убийцы. – У вас тоже?
– У меня тоже, – признает он. – Мне просто нужно было прочистить мозги, подышать свежим воздухом. Выдалось трудное утро.
У него обаятельная улыбка, мгновенно чарующая.
– Честно говоря, приятно с кем-то поболтать. Я был так погружен в свои мысли, что казалось, схожу с ума.
– Забавно, и у меня то же самое, – замечаю я.
Если он и серийный убийца, то очень симпатичный, надо признать.
– Слава Богу, что вы понимаете, – произносит он, – и не думаете, будто я чокнутый.
Я ощущаю неловкость.
– О, я понимаю… – говорю я.
– А вы отчего сходите с ума?
Ответ сам слетает с моего языка. Непонятно почему. Из-за его голоса? Его улыбки? Из-за моей потребности в очищении?
– Ну, если вы действительно хотите знать, мне осталось жить семьдесят девять дней.