– Я не буду спать здесь, – заявил он, откинувшись на ее гору пышных ситцевых подушек, сбросив кроссовки и похлопав по кровати, чтобы я к нему присоединилась. – В полночь я приду к тебе.
– Ты должен спать здесь, – возразила я, сидя на краешке матраса и разволновавшись из-за его предложения. – Родители выгонят меня, если обнаружат, что ты прокрался в мою комнату.
– Я буду тихим, как мышь.
– Даже не думай об этом.
– Ну, если тебя выгонят, ты сможешь жить со мной. Хотя, ты и сейчас живешь со мной.
– Пожалуйста, не надо. Мне будет слишком неудобно… знаешь, в любом случае. Не стоит этого делать.
– Господи! Да что с тобой? Покажите взрослой женщине ее детскую спальню, и она снова станет ребенком.
– Это всего на несколько ночей.
Нейл в итоге нехотя, но согласился.
А я была разочарована тем, что Изабель не было рядом и я не могла представить ей моего первого официального парня. Моего любовника. Я хотела показать ей Нейла так же сильно, как хотела показать ее ему.
К счастью, ее любопытство взяло верх, и в наш последний вечер она пришла на ужин. Мне нравилось смотреть, как она глядит на Нейла, когда он говорит о политике, рассуждает о заслуженном падении Тэтчер и о том, что это правительство состоит из идиотов, в то время как лица родителей буквально вытягивались. Я поняла, что он сумел впечатлить Изабель, хотя и не был ее типом (она встречалась с яппи[16], имеющими крутые автомобили и толстые кошельки).
Но что мне действительно нравилось – так это то, что Нейл особо не смотрел на нее. Это только возвысило его в моих глазах, и моя уверенность в себе окрепла. Но оказалось, люди могут лгать.
Нейл провел свою последнюю ночь не в одиночестве среди цветов и украшений Изабель. Хорошо хоть родители не заметили того, что происходило на их глазах. Они не спросили, почему моя сестра появилась утром за завтраком, раскрасневшаяся и взъерошенная, вполне удовлетворившись ее объяснением, будто она пришла пораньше, чтобы попрощаться.
Конечно, если бы на ее месте была я, они бы наверняка все поняли и отправили меня в монастырь.
На обратном пути в университет мне пришлось провести два часа в переполненном вагоне, слушая, как Нейл заявляет о своей вечной любви к Изабель, наблюдая, как он ведет себя, словно влюбленный идиот, умоляя простить его и говоря, что он меня недостоин, а я заслуживаю лучшего.
Но я видела правду сквозь все его фальшивые угрызения совести. Он ничем не отличался от прочих. Он завоевал главный приз в виде моей сестры и наслаждался каждой минутой.
Последние несколько недель последнего семестра я провела в своей комнате, будто в одиночной камере, рыдая, готовясь к экзаменам и по возможности избегая своей некогда настоящей любви.
Вернувшись летом домой, я наконец набралась смелости сказать Изабель, как сильно она меня обидела. Она же посмотрела на меня и засмеялась.
– Ты серьезно думаешь, что он встречался бы с кем-то вроде тебя? – саркастично поинтересовалась она. – Это был всего лишь вопрос времени. Не я, так другая. Но лучше сохранить это в семье, тебе не кажется?
По крайней мере, у нее хватило совести спрятать открытки, которые присылал ей Нейл (мама сочла нужным рассказать мне о них).
Когда Изабель вышла из дома, я прокралась в ее комнату, нашла их под подушкой и заплакала над словами, которые когда-то Нейл адресовал мне.
Вдобавок к моим страданиям я сдала экзамены довольно посредственно. Предполагалось, что я закончу университет с отличием – но реальность разрушила эти ожидания. Родители были разочарованы, а еще больше была разочарована я сама.
Я закрылась в своей спальне, отказываясь от предлагаемой матерью еды и валиума. Я предпочитала мучить себя, слушая Марайю и Уитни – все романтические мелодии, которые уже привыкла считать «нашими».
Естественно, вскоре Изабель бросила Нейла, как отбрасывают арбузное семечко. Это не улучшило моих чувств ни к ней, ни к нему.
Нейл разбил мне сердце, но в юности ты можешь склеить сердце обратно. Изабель же разрушила мое доверие, а когда ты теряешь доверие, восстановиться намного труднее.
Кроме потери моих нерожденных детей, хрупкая нечестность отношений с сестрой – одна из наибольших печалей в моей жизни. И все же до сих пор я никогда не осмеливалась признаться ей в этом.
Мои мысли возвращаются обратно в офис, и я автоматически проверяю телефон, как будто что-то могло прийти от Изабель, пока я вспоминала о ней.
Но как мы можем думать друг о друге в одно время, если мы даже не на одной волне? Если подумать, я определенно не призналась бы ей, что занималась сексом на пустоши. Она, наверное, даже глазом не моргнула бы при этом известии – и все же, несомненно, нашла бы способ испортить мое воспоминание.
16