— Это безумие, — сказал лиэр Мѝракл, кузен и ровесник Гербеуэрта. — Риджия — тролль с бочкой пороха, которого лучше не трогать. Сейчас, когда эльфы и люди примирились с дроу, тем более.
Лазурный напиток поднимал над чашками травянистый дымок. Гостиная обволакивала изысканной роскошью алого шёлка, позолоты, изящных завитков на розовом дереве. Пахло пряностями, духами и ненавистью.
Чуть улыбнувшись, королева коснулась фарфора узкими, искусно подкрашенными губами.
Из присутствующих только наследник престола не носил королевскую фамилию Тибель, и с фамилией отца Гербеуэрту досталась златовласая порода Рейолей. Кейлус Тибель щеголял локонами цвета тёмного дуба. Чистый лик Миракла Тибеля обрамляли каштановые кудри; он взирал на мир ореховым взором, за смехом прятавшим несвойственную юности цепкость. Очи темновласой королевы были даже не карими — бурыми: такими становятся иногда засушенные цветы.
Лишь Гербеуэрт унаследовал от матери, урождённой Тибель, тонкую кость и черты лица, но не окрас.
— Когда эльфы и люди примирились с дроу, — повторила королева; казалось, она пробует каждое слово на вкус, пригубливает, как только что пригубливала фейр. — Мирк, дорогой, в том-то и дело. — Располагающе улыбнувшись племяннику, она вновь поднесла чашку к губам. — Риджия была и будет для Керфи угрозой. Она пыталась завоевать нас до того, как мы стали частью Империи. Она пыталась завоевать нас после того, как благодаря нам Империя развалилась. Пока длилась война с дроу, Риджии было не до внешних сражений, но теперь, когда её народы наконец заключили мир… — Айрес качнула головой. — Можно было бы надеяться, что они не решат взяться за старое и тронуть нас. Но я полагаю, что в действительности это лишь вопрос времени — когда их воины снова пересекут горы и вторгнутся в Керфи.
Миракл дёрнул уголком губ. В жесте этом отчётливо читалось: в правдивости данного предлога Её Величество может убеждать кого угодно, кроме него.
— С дроу воевать непросто. С эльфами, впрочем, тоже, — задумчиво заметил лиэр Кейлус. — Особенно на их территории… пусть и весьма заманчивой, наверное. Не могу судить наверняка — не король.
Кейлус Тибель всегда говорил так, словно в словах его крылась одному ему понятная шутка. Он часто улыбался, но это не делало его красивый лик ни привлекательным, ни дружелюбным. В этом году лиэр Кейлус отпраздновал сорок третий день рождения, однако маги старятся медленнее обычных людей: если бы не окрас, его можно было бы принять за старшего брата Гербеуэрта. Они были очень похожи — и оба худы той благородной аристократический худобой, когда впалые щёки придают лицу загадочную усталость, а не вульгарную измождённость бедняка.
— Сейчас Риджия слаба, как никогда за последний век, — сказала королева. — На престолах трёх её королевств сидят дети. Эльфами правит наивный мальчишка, людьми — взбалмошная девчонка, Повелитель дроу тоже юн. Многие среди эльфов и людей далеко не в восторге от мира с дроу. Пускай они примирились, на деле между ними — пропасть. Память о трёхсотлетней вражде, которую не сотрёшь просто так.
— Но они объединятся против внешнего врага, — возразил Миракл.
— Я слышал, на стороне дроу некая дева из иномирья, получившая невероятной силы магический дар, и наследник легендарного Ильхта Злобного. И оба они умны, как вороны, хладнокровны, как змеи, и коварны, как драконы, — заметил Кейлус. Глаза под тёмными ресницами блеснули: карие радужки отливали старой бронзой. — Они нашептывают советы на ушко Повелителю дроу, а тот напевает их правителю эльфов, любящему его как брата, и правительнице людей, уединяясь с ней для приятных бесед, что ведут от заката до рассвета.
— Превосходно осведомлён, — любезно откликнулась королева, когда её брат потянулся двузубой вилкой к блюду с фруктами. — До меня тоже дошли слухи об этом.
— Когда риджийские правители соизволят прибыть в Керфи для знакомства и переговоров с тобой, мы сможем убедиться в их правдивости.
— Или в их лживости. — Королева сделала ещё глоток. Крылья её точёного носа чуть дрогнули. — Народы Риджии не смогут выступить по-настоящему единым фронтом. Армия, в сердце которой кроется червоточина недоверия и раздора, не сумеет дать достойный отпор. Особенно если армия противника уверена, что боги на её стороне.
Усмехнувшись, Миракл провёл пальцем по краю своей чашки:
— Представить завоевательный поход актом защиты, не нападения? Люди в это не поверят.
— Во всяком случае, далеко не все. И чтобы сплотить наш народ, этого недостаточно. — Макнув крупную жёлтую ягоду в сладкий соус, белевший в хрустальной розетке, Кейлус поглядел на сестру с сочувствием. — Осмелюсь напомнить, Айри, что в народе зреет недовольство твоими… методами. Арест того бедного художника был определённо лишним. Да ещё эти разговоры… о том, что настал год двух лун, о пришествии некоей девы, что свергнет тебя… Ох уж эта презренная чернь: кто бы ни выдал ей содержание семьсот тридцатого пророчества Лоурэн, он достоин долгой и мучительной смерти. Так подрывать власть нашей возлюбленной королевы!